Я тебе не ровня - стр. 2
Утром Михаил Афанасьевич Дорофеев встал задолго до света. Крякнул натужно, поднимаясь с лавки и прошаркал к оконцу малому. Оглядел двор, на который определили его и внучку жить, и понял – надо бы уже осесть и не где-нибудь а у хороших людей. Уже и деньга какая никакая скоплена, и время его пришло. Старость она такая – кряхотливая, немощная; да и конец мог наступить быстро, нежданно, а внучку надо пристроить.
Сел к столу, достал бурый лист и стал писать старому своему другу сотнику Медведеву: тот воеводствовал у князя Бориса, среднего сына князя Болеслава Большого. Просил приюта и защиты.
Позже, когда Аринка принесла утречать, отдал ей свиток малый и велел отнести к Федору Мамаеву: тот с последним в этом году обозом отправлялся в Паврень. А уж от Паврени-то всяко найдется запоздалая купеческая ладья, которая и довезет за деньгу-другую послание до Богуново. Там-то и проживал друг-сотник и рать его располагалась. Стало быть, ответ дед Михаил получит только с весенним теплом и сухотой. Ну значит надо ждать и учить княжичей да боярских отпрысков.
Аринка послание взяла, зная уж, что скоро уедут. Так всегда было. Дед писал письмо и отправлял с обозом, а через несколько месяцев Ариша собирала короба и сундуки, садилась в телегу (ладью, повозку) и отправлялись они с дедом к новому месту.
Девушка накинула шушпан* и припустилась на двор к купцу Мамаеву.
Встретили ее по-доброму, а все потому, что младшой сын Федора – Петр, как говорили «убивался» по рыжей Аришке еще с прошлой Пасхи. Мамаевы девкой не то, чтобы довольны были, но породниться с ученым Дорофеевым зазорным не считали, тем паче, что за стариком и деньга водилась кое-какая. А потому и улыбались сладко большуха* Мамаевская и обе ее дочери.
– Аринушка, здравствуй, красавица. Редко заходишь, не радуешь нас, – сладко вещала дородная Мамаева: – Все в делах, да в хлопотах? Хорошая хозяюшка.
И то правда. Аринка в работе проворная была: и постряпать, и порукодельничать. А уж кружева какие плела – всем на загляденье. Ни одного похожего рисунка, будто сам Ярило, что косу ее отметил, те завитушки ей нашептывал.
Аришка не стала уж возражать тётке, а поклонилась и ответила так, как надобно, но с вывертом:
– Спасибо на добром слове, Татьяна Васильевна. Невместно по гостям ходить, когда не зовут.
– Да зовут-то чужих, а ты своя совсем, Аринушка, – тётка поняла намёк, но недовольство свое скрыла. – Приходила бы попросту. Вон и Олька с Нюрой рады тебе.
Дочери косили серыми рыбьими глазами в сторону рыжей Аришки, кивали без улыбок и тепла. А как иначе? Если Аринка станет Петровой женой, то им будет невесткой, а с невестками в домах мало кто церемонится. А уже если довелось стать женой младшого, то совсем уж чернавка. Подневольная, считай, баба.