Я такой как все - стр. 44

Я влюбился в Петербург. Васильевский остров, автобусы с иностранцами, импортные товары, цветные огни, широкие проспекты, пароходы – фантастика для провинциального парня, особенно после того, как он чуть не стал советским прапорщиком. И я просто сошёл с ума. Меня поражало величие здания Горного института, статуи при входе, огромное крыльцо, ведущее к Неве, соседство с Балтийским заводом, где стоял на реконструкции знаменитый ледокол «Ленин». Такое я видел только по телевизору. Своё состояние по приезде в Ленинград я назову эйфорией, я всё время был как будто «под кайфом».

С тех пор у меня с этим городом свои, специальные отношения. Именно в этом красивом, великом городе я взрослел, формировался как человек и как бизнесмен. Я, к сожалению, не коренной ленинградец, но, наверное, в большей степени патриот, чем многие, родившиеся в городе. Конечно, я считаю себя сибиряком, но после 13 счастливых лет в Питере я теперь и самый настоящий петербуржец.

Здесь я учился в институте, познакомился с будущей женой и создал почти все свои бизнесы. Ничего подобного мне не дал ни один другой город на свете.

Поэтому процитирую Иосифа Бродского:

Ленинградский горный институт – старейший технический вуз России и фактически основоположник мировой горной науки. Поэтому в конце 1980-х годов в нём учились студенты не только из социалистического лагеря, но даже американцы и немцы из Западной Германии. В основном же, конечно, приезжали люди из стран «третьего мира» – Азии и Африки.

Возвращаясь с каникул, они везли с собой товары. Многие летели транзитом через Берлин, а студенты из бывших французских колоний (Алжир, Буркина-Фасо, Берег Слоновой Кости) – через Париж. Все они пытались подзаработать: приезжали сюда с джинсами, парфюмерией, кассетами, а после сессии увозили с собой валюту – доллары, марки или франки.

Иностранцы плохо умели, а может быть, просто боялись торговать на улицах и поэтому продавали товар русским спекулянтам. Таким, как я. «Выйдя на улицу», я стал получать в полтора-два раза больше. На эти «два процента» и жил. Правда, деньги у меня долго не задерживались – мы в общаге любили покутить.

Я быстро понял, что в Сибири можно продавать дефицитный товар ЕЩЁ ВДВОЕ дороже. Например, косметические наборы в Ленинграде я мог продать по 25 рублей, а в Ленинске-Кузнецком они стоили 50. Для помады вилка цен составляла 15-25 рублей. Естественно, по возможности я старался продавать в Сибири.