Я спас СССР. Том IV - стр. 25
Иду под зонтом по Садовническому переулку. На улице ни души, дождь льет как из ведра. Но если бы я снова сунулся в коллектор, то идти мне пришлось бы уже не по щиколотку, а по колено в воде. Так что отступление через коллектор – это только на самый крайний случай. Проверяюсь заодно – наружки действительно нет. Вахтер сменился, я показываю пропуск и спокойно попадаю в здание Радиокомитета. Прислушиваюсь к вечерней тишине в здании, направляюсь к лестнице. По пустому коридору подхожу к дверям редакции. Там явно кто-то есть, за дверью неразборчиво слышны голоса. Ну… была не была!
Рывком открываю дверь и сразу же прикладываю палец к губам, призывая всех находящихся внутри к молчанию. Потом показываю друзьям на потолок, давая понять, что наша редакция может прослушиваться. Выражение их лиц дорогого стоит – глаза все вытаращили, словно привидение увидели. Девчонки рты руками зажимают. Молча показываю всем рукой на выход.
– Пошли, перекурим, что ли? – первой находится умная Юлька.
– Да, – громко соглашается с ней Лева, – пора и покурить.
Все разом отодвигают стулья и гурьбой высыпают в коридор. Каждый, проходя мимо, старается выразить мне свою радость. Девчонки улыбаются, Левка крепко пожимает мою руку, Димон со всей дури стискивает меня в своих медвежьих объятиях. Я показываю ему кулак и веду всех за собой к лифту, чтобы подняться на последний этаж. Ключ от чердака лежит там, где его в последний раз оставил Иванов, так что вскоре мы уже обнимаемся с друзьями и расцеловываемся с девчонками.
– Тихо вы, черти! – смеюсь я и захожусь в очередном приступе кашля. – Я болею, меня беречь надо. Ну, рассказывайте, как у вас дела?
– Да что мы! Когда тебя выпустили?
– Меня никто не выпускал. Я сам сбежал с Лубянки и теперь нахожусь на нелегальном положении. В бегах я, короче. А вы откуда знаете, что меня арестовали?
– Москвин мне похвалился, что лично тебя арестовал в аэропорту, – скривилась Юлька.
– Еще что сказал?
– Что тебя теперь железно посадят, а Димку за пособничество врагу выпрут из универа и комсомола.
– Рано радуется, сволочь! Это мы еще посмотрим – кто кого и откуда выпрет. Но никто в университете не должен пока знать, что я на свободе, слышите? Все должны думать, что я по-прежнему сижу на Лубянке.
– А Вике-то можно сказать?
– Нет. Не нужно ее в это впутывать. Да и следят за ней теперь, – привожу я решающий аргумент. Друзья согласно кивают.
Я откашливаюсь и задаю резонный вопрос:
– А вы что в редакции вечером делаете?
– К митингу готовимся, – радостно докладывает Лева.
– К какому еще митингу? – офигеваю я.