Я сновидящая - стр. 15

– Я их вообще не видала – огорчилась Вероника.

– Да ты нос-то не вешай, Ника Николавна. Будем думать, зачем я тебе пригодиться могу. Дар-то у меня есть, но не колдовской он. Тьму я внутри человека вижу и вытянуть её умею.

– И во мне видите?

– И в тебе вижу. В голове твоя тьма сидит. Чёрная, беспросветная…

– Круто… Мне нравилось думать, что у меня там мозг.

– Ёрничаешь? – усмехнулся дед Егор. – Это хорошо. Ежели у человека после трагедии такой чувство юмора не совсем пропало, то и вкус к жизни со временем вернётся.

– Знаете… А я ведь фотографию дочки привезла. Думала, что вы, как другие, станете по фотографии мне о прошлом и будущем рассказывать. А по фотоснимку вы можете увидеть эту… ну… тьму?

– Не умею я этого, – признался дед Егор. – И не скажу, жив человек или нет.

– Жаль. Тогда я тоже не понимаю, чем вы мне помочь можете.

– А ты мне про дар свой расскажи, – предложил он. – Юлька говорила что-то про сны, но я толком ничего не понял.

– Дар… – Вероника усмехнулась и вытащила из кармана упаковку бумажных платков, чтобы вытереть лужицу компота на столе. – Это не дар, а наказание. Правда, не понимаю, за какие грехи. Вот сейчас мне снилось море. Хороший был сон, уютный, тёплый… А потом в нём какая-то тётка начала у кого-то требовать переоформить дом на какого-то Славика. Я только голос слышала, но уверена, что это не моё воспоминание, а ваше.

– Хм… – дед Егор сдвинул кустистые брови на переносице и задумчиво почесал бороду. – А ну-ка давай с самого начала рассказывай про сны эти.

– Что, прямо с детства начинать?

– Угу…

* * *

За окном уже клубился предрассветный туман, когда Вероника начала своё невесёлое повествование. Понимая, что собеседника вряд ли устроят общие фразы и короткие замечания, она начала вытаскивать из своей памяти всё-всё, что только могла. И про лагерь рассказала, и про то, как позже рассталась с парнем потому, что увидела во сне, что он с другой целуется… Какие-то детали, касающиеся личной жизни посторонних, упускала, потому что нехорошо это – лезть в чужую душу. Особое внимание она уделила сну о дочери, увиденному в больнице после аварии.

Дед Егор слушал её молча, не перебивая. Иногда кивал, иногда удивлённо приподнимал правую бровь.

– Потрясающе! – восхищённо изрёк он, когда Вероника выдохнула, закончив свою двухчасовую исповедь. – Впервые вижу настолько бескорыстного человека. Ты хоть понимаешь, дурында, чего твой дар стоит?

– Если бы его можно было продать, я бы с радостью от него избавилась. Навсегда. И не обзывайтесь, пожалуйста.

– Прости, не хотел обидеть. Но ты и правда никогда, ни разу не задумалась о том, сколько денег можно заработать на чужих тайнах? Да это же золотая жила!