Я сделаю это для тебя - стр. 2
Его крик меня ужас как напугал. И других пассажиров тоже. Все на него посмотрели. Некоторые, наверное, поняли, и глаза у них стали как в ужастиках. Я успел все это увидеть, потому что бомбу он взорвал не сразу, а через секунду или две. Секунда? Две? Не знаю, трудно сказать, да это и без разницы.
Вообще-то, я был бы не против взглянуть на бомбу. Я любопытный, мама мне все время это говорит! Не каждый день выпадает шанс увидеть бомбу. И далеко не каждый день тебе швыряют бомбу в рожу.
Смешно, да?
Знаю, знаю…
Все происходит совсем не так, как в кино. Никакого тебе «бум-трах-тарарах», никакого дыма, никаких криков и стонов. Во всяком случае, те, кто умер на месте, не кричат от боли. Взрыв – это яркий, ослепительный свет и воздушная волна, от которой перехватывает дыхание… Навсегда.
Мужик с безумными глазами напугал меня своим диким воплем, хоть я и не понял ни слова, а потом убил меня, но я бы хотел посмотреть ему прямо в лицо, по-мужски, и сказать: «Эй, придурок, мне даже не больно!»
Моя жизнь закончилась в тот день, когда моего сына разорвало на куски. На каждом клочке его плоти был запечатлен момент моей жизни, уничтоженный бомбой и огнем. Тысячи обрывков существования, вплавившихся в асфальт и сталь среди множества чужих останков.
Я не могу собрать их воедино. Они мне больше не принадлежат… почти не принадлежат.
Но некоторые придется эксгумировать и попытаться восстановить ускользнувшую от меня историю.
Я должен рассказать эту историю ему и всем тем, кто останется жить и должен будет смириться с нашим отсутствием. Тем, кого я люблю и кого больше не увижу. И себе тоже. Я не могу допустить, чтобы безумие разъело мой мозг прежде, чем я буду готов.
Я употреблю последние проблески сознания, соберу фрагменты воспоминаний и расскажу о своей жизни и смерти.
Моя жизнь: годы до проклятого дня. История в прошедшем времени, которая сегодня кажется мороком.
Моя смерть: мгновения боли, все так же яростно атакующие рассудок.
Те, кто будет однажды читать мои записи, возможно, отыщут смысл в этой истории. Я не могу.
Даниэль
Он сидит на бортике бассейна, опустив ноги в воду, сгорбившись, как маленький старичок, и грызет ноготь на большом пальце. Он один и одинок. Мне хочется кинуться, обнять его.
Я иду – медленно, жестокий спазм перехватил горло. Его силуэт постепенно выплывает из темноты. Я сажусь рядом, спиной к воде. Он не реагирует, продолжает терзать свой палец.
– Тебе грустно?
Он слегка передергивает плечами.
– Я вижу, что тебе грустно.
– Сегодня мамин день рождения, – отвечает он.
– Знаю. Но у нас не было настроения…