Я Родину люблю. Лев Гумилев в воспоминаниях современников - стр. 6
– Мы много говорим о перегруженности современного языка науки. Конечно, без специальной терминологии язык науки не может существовать, но произошла, на мой взгляд, утрата способности к популяризации научных знаний. А ведь ученые прошлого были прекрасными популяризаторами. Как вы относитесь к этой проблеме?
– Расскажу историю, которой я был свидетелем. Она произошла у нас на факультете. Один геолог делал доклад для ученого совета о своих научных идеях. Доклад был перегружен таким большим количеством терминов, что… просто никто ничего не понял. Геологу предложили через две недели изложить то же самое, но чтобы было понятно ученому совету. На этом втором заседании я присутствовал. И опять никто ничего не понял, несмотря на то что доклад был заметно облегчен. Тогда, всплеснув руками, он сказал: «Я не могу без научной терминологии. Что же мне делать?». Я попросил слова: «Нет такой научной идеи, – сказал я, – которую нельзя было бы изложить обыкновенным разговорные русским языком – тем, что назывался в восемнадцатом веке «забавным русским словом». И в самом деле, наука не может обходиться без специальных терминов. Но означает ли это, что термин становится преградой к овладению знаниями? Вовсе нет! Я излагаю студентам абсолютно новую теорию – этногенеза. Естественно, я пользуюсь терминами. В частности, термин «пассионарность» проходит через весь курс, и они его запоминают. Словам «системный подход» я посвящаю вторую лекцию, несмотря на то что они более понятны. И третий термин «этносы» широко известен. Его знал еще Гомер, а в славянском языке он существовал как «языцы». И весь мой курс ограничен этими тремя терминами. Все остальное – беллетристика. Умению интересно излагать курс я придаю большое значение. Убежден: если человеку скучно, он не станет слушать. А если будет заставлять себя, то все равно ничего не запомнит. Поэтому студентам надо рассказывать так, чтобы им было интересно.
– Лев Николаевич, сейчас в нашей беседе мы подошли ко второй ее части – непосредственной теме вашего курса. Знаю, что на ваши лекции ходит, как правило, больше желающих, чем может вместить аудитория. И я хочу, пользуясь случаем, попросить вас изложить вашу теорию поподробнее.
– Почему в одних странах бывает расцвет культуры, письменности, образования, а в другие эпохи он куда-то исчезает? (Как в Исландии, где сейчас нет неграмотных, но нет и крупных ученых, а там же в XII веке были записаны саги мирового значения). Это явление обратило мое внимание, когда я был еще студентом. Я понял, что развитие каждого народа должно чем-то измеряться. Но измерять его количеством произведений искусства и литературы неверно, так как их создают не народы, а отдельные люди, исключения. Изучая историю народов, надо перейти к палеоэтнографии. Смотреть, как ведет себя весь народ. Мы здесь должны рассматривать не индивидуальности на фоне толпы, а систему из людей разного сорта. Как их делить? И так возникла моя идея, основанная на общем историческом материале. Я вдруг задумался: почему Александр Македонский пошел воевать в Среднюю Азию и в Индию, куда ходить было опасно и незачем? Он повел за собой войско, и войско пошло за ним, пока в Бенгалии они не попали в окружение и им всем грозила смерть. Тогда войско потребовало отступления, уговорило царя, и он подчинился войску. За такого царя воины готовы были отдать жизни – и отдавали! В чем тут дело? Почему он лез и почему его слушались? Но есть и другие примеры. Цезарь и Сулла могли увлечь легионы на гражданские войны. Значит, и здесь имеет место некая система…