Размер шрифта
-
+
Я родился на Поварне - стр. 7
Что тебя в нём удивляет?
– Из другого он народа,
Нашу веру разделяет,
Не пойму, какого рода?
– Наш он, русский, добронравный.
Это дед был иудеем,
Как женился, православным
Стал для наших ротозеев.
Иноземцы в ту годину
Многие меняли масть.
Раз приехал на чужбину,
Привыкай, чтоб не пропасть.
Катерина – золотая
Протестанткою была.
Чтобы стать царицей края,
Православие приняла.
– Почему при нашей вере
Имена те остаются?
– Имена, согласно мере,
Ничему не поддаются.
Церковь наша вот не против,
Называйся ты как хочешь.
При крещении напротив
Имя даст – не отворотишь.
– Не возьмёт меня он в жёны,
Крепостная птичка я, —
Глазки стали напряжённы, —
Как и вся моя семья.
– Это быстро мы исправим,
Вольную тебе даю.
Как положено, составим,
На свободу отпущу.
Только есть одно условие:
Будешь часто приезжать
Почитать мне «Богословие»
И с болезнью помогать.
– Что ты, матушка? Не брошу,
И свобода не нужна.
Пронесу свою я ношу,
Так как в жизни я честна.
Ну, а барыня решила,
Что менять не будет слов.
С женихом поговорила
И сосватала в Покров.
Дав в приданное Солохе
Двести рубликов больших,
И в предсвадебной суматохе
Дом купила для двоих.
Тут же свадьбу отыграли,
Веселились от души,
Что свободными вдруг стали
И любовь свою нашли.
Дружно жили молодые,
Радовали людям глаз.
К Марье Львовне заходили,
Чтоб проведать каждый раз.
Но вот барин не доволен,
И решил их наказать.
Притворился, будто болен,
Приказал их не пускать.
Ну, а барыня в постели
И не может толком встать.
Ноги, будто опустели,
Ни пройти и ни сбежать.
Нет помощницы Солохи,
Почему-то не идёт.
Ну, а ноги совсем плохи,
И она с надеждой ждёт.
А Солоху не пускают,
Барин строго так велел.
Слуги мнутся, понимают,
Но таков уж их удел.
Так зачахла за неделю,
Отошла в покой иной,
И к Пасхальному апрелю
Хоронили всей толпой.
Барин, будто бы сорвался,
Каждый день всё пьёт и пьёт.
Так полгода кувыркался,
Пока не треснул под ним лёд.
Кучер спасся, шустрый малый,
А вот барин-то не смог.
Хоть рубакой был бывалый,
После речки занемог.
И скончался в жарком бреде,
Так в себя не приходя.
Не осталось в дармоеде
Даже жалости к дитя.
Долго плакала Глафира,
Потеряв своих родных,
Одинёшенька средь мира,
Среди дворничных своих.
Гордой, властною хозяйкой
Стала править в том имении.
Не была она лентяйкой,
Не хватало лишь умения.
Свысока на всех смотрела,
А крестьяне не поймут,
Что она от них хотела —
Кому нужен сей хомут?
Как-то раз Солоха наша,
В гости к сёстрам собралась.
Ну, а барыня там Глаша
Устанавливала власть.
И свела судьба-судьбина
Наших дам на большаке.
– Ещё та была картина, —
Рассказала бабка мне.
Пасха древняя в разгаре —
Пост закончился во тьме.
Страница 7