Я проснулась - стр. 5
За столом, уставленным какими-то приспособлениями и заваленным инструментом, сидел усатый старик в синем халате. Он что-то тщательно записывал в потрепанную амбарную книгу. Услышав шаги, отложил ручку и опустил на крупный бугристый нос очки.
— Здравствуйте, — Илья не стал тянуть и выложил на стол металлический комок. — Скажите, с этим что-то можно сделать?
— Здравствуйте, — старик двумя пальцами взял вещицу, поднес к очкам и принялся вертеть перед ними. — Перстень. Был. Ну, сделать-то можно — распрямить, отшлифовать… А вот тут оплавилось, но подрезать не проблема. Старинное изделие. Когда-то я ювелиркой занимался немного, да и сейчас иногда — бабки то брошку сломанную тащут, то…
Он ещё раз вгляделся в металлический катышек и хмыкнул: — Но даже если приведу в порядок, то стоить вряд ли будет больше, чем за работу отдадите.
— Не проблема, — пожал плечами Илья. — Вот только… мне завтра утром уже надо, часов в девять. Успеете?
— Завтра? — старик пошевелил губами и кивнул. — Успею. Бессонница у меня, почему же не сделать? Но за срочность… в общем, сто долларов. Согласны?
Илья кивнул и полез за бумажником.
— Э нет, — старик протестующее поднял ладонь. — Завтра и заплатите. Вдруг не понравится.
Он развернулся к стоящему у него за спиной небольшому станку и принялся крутить на нем какие-то рукоятки.
Поняв, что аудиенция окончена, Илья пожал печами и вышел из мастерской. Перстень, конечно, дело хорошее, но надо бы подстраховаться и купить что-то ещё — на случай, если из артритных пальцев старика выйдет нечто несуразно-аляповатое. Вот что, купит он ещё духи или игрушку какую-нибудь. И цветы по дороге на работу. Лорочка — очень милое существо, веселое и домовитое — именно такая жена нужна Илье, хватит, надышался воздухом свободы, пора о семье и наследнике подумать.
От этих мыслей Илья Викторович Селиванов пришел в отличное расположение духа и отправился искать ещё один подарок.
А старик, сдвинув на лоб очки, склонился над кусочком почерневшего металла, зажатым в крошечных тисочках
Второй день
Мягкой лапкой по стеклу, размазать влажные потеки, нарисовать смешную мордочку и стереть. Я была ребенком, всего лишь ребенком. А детей нельзя заставлять страдать. Слышите?! Даже таких, как я.
Но мне дали ещё одну жизнь — за гранью той, которую отняли. И я пытаюсь понять, зачем. Ответ пока один — заставить других пережить мою боль и ужас. И неважно, кого заставить — пусть ответят те, кто тут сейчас.
Огромный алюминиевый глаз Луны тонет в наползающих облаках, меркнет и пропадает.
Знаете, на что похожа смерть? Нет, не на падающую тьму и забвение. Смерть похожа на долгий удар током, на страшный озноб. И после этого озноба очень трудно проснуться.