Я остаюсь. Мелодия для флейты и виолончели - стр. 10

Лера ничего не сказала Катьке, оставила её на бабу Марину и поехала в Воркуту. Разыскала могилу дяди Валентина, привела её в божеский вид и даже сумела раздобыть кусок гранита, на котором кладбищенский служитель сделал подобающую надпись. Когда он спросил, выбивать ли крест, Лера подумала и сказала – да. И тут же решила, что, вернувшись в Питер, пойдёт в церковь и попытается выяснить – есть ли на свете Бог? И, если ей удастся наладить с Ним отношения, она обязательно спросит Его: за что всё это – маме, папе, дяде Валентину?

Вернувшись, она так и сделала. Но задавать Богу вопросы у неё уже не было желания. Она просто приходила в церковь и стояла там подолгу – без мыслей, без слов. Иногда ей начинало казаться, что её душа выпархивает на время и улетает куда-то, чтобы там пообщаться с ушедшими близкими, и даже с ангелами, и даже с Самим Богом – тоже без слов. Баба Марина не одобряла её нового пристрастия и долго не хотела давать старую Библию, о которой однажды проговорилась Лере, но потом дала со словами: детка, это же опиум, не задурмань свою светлую головку!

Ещё Лера позвонила по указанному номеру и представилась. Тихий мужской голос спросил Лерин телефон и сказал, что перезвонит. Через несколько месяцев раздался звонок…

* * *

Катька! Лера вскочила с кресла и кинулась в прихожую.

В дверях стояла баба Марина.

– Детка моя, что случилось? Ты что напуганная? – У неё был бархатный грудной голос.

– Здравствуйте, Бабмарина! Катьку жду. Думала, она. Я, видно, задремала в кресле, вот и перепуганная. Заходите.

– Я на минуточку. Нет ли у тебя, Лерочек, молочка капельки?

– Заходите же! Есть.

– А то я нынче в гастроном ещё не спускалась, а мой Додо на меня сердится.

Додо – так звали огромного рыжего кота. Всех котов, живших когда-либо у бабы Марины, звали Бегемотами. Но с лёгкой Катькиной руки, которая не смогла выговорить слишком громоздкое имя, прижилось это короткое.

– Возьмите пакет.

– Ну нет, пакет – это слишком много… Хотя, если он у тебя совершенно лишний?..

– Совершенно лишний! Пройдите же!

– Нет, теперь я пойду. Покормлю Додо. А зайду попозже, Катеринку посмотреть, девочку мою. – Её колыбельный голос задрожал, а глаза покраснели и заблестели. – Спасибо, детка, я верну.

– Ну что Вы, Бабмарина! Напоите Додо и приходите.

– Приду, детка, приду. – И она удалилась своей воздушной походкой, будто ступала по облакам.

Скоро девяносто лет этой женщине, ровеснице века, пережившей три войны и потерявшей в блокаду мужа и двоих поздних сыновей, которых родила погодками в сорок лет, как только перестала танцевать. Как она стерпела всё это?.. Может потому, что в Бога не верит – пенять не на кого – жизнь такая, судьба, у всех так… Понадеялась бы на Всевышнего – а Он взял, да подвёл, извелась бы, сетуя на Него да на себя за то, что не в то верила, не на то надеялась. А может, всё наоборот: верила бы, просила… как там? – спаси и сохрани – Он бы и спас… Господи! Есть ли Ты? Ну не может же человечество так долго верить в то, чего нет. Помоги мне узнать Тебя, Господи! И ещё: спаси и сохрани…