Я ослушалась Дьявола - стр. 33
Конечно, Алина подсознательно чувствует контроль и по привычке пытается конспирироваться: она так делала и раньше, судя по всему, только раньше я этого не знал, доверяя ей гораздо больше, чем следовало бы. Она меняет машины по несколько раз за одну поездку, талантливо придумывает истории, где она была и что делала, но от Вика не скроешься: он всегда провожает ее от ворот до ворот и обратно. Сам он тоже меняет машины и образы, чтобы оставаться невидимым. Он профессионал своего дела, и я плачу ему большие деньги за такую непростую работу.
К своему любовнику Алина тоже ездит, но не слишком часто, максимум – раз в две недели. Это еще терпимо. Волевым усилием я решаю не препятствовать этим отвратительным для меня встречам: ей сейчас вредно нервничать, и я не хочу провоцировать скандалы. Вот родится ребенок – тогда и поговорим. Тогда я решительно отрежу ее от этого проходимца. А пока просто стискиваю зубы, с ужасом представляя, чем они там занимаются за закрытыми дверьми его квартиры... Интересно, они и теперь трахаются, когда она беременная?
Ее живот растет постепенно и очень красиво, но за всю беременность Алина ни разу не дает мне потрогать его, почувствовать, как толкается малышка. На двадцатой неделе подтверждается пол – это будет девочка. Алина сообщает мне имя: Ксения, Ксеня. Разумеется, обсуждению этот вопрос не подлежит. Я пожимаю плечами и молча соглашаюсь, хотя имя кажется мне совершенно дурацким. Я бы лучше назвал свою дочь Вероникой или Варварой. Но раз уж ее биологический отец будет вынужден уступить девочку мне, пускай хоть имя ей даст. Я щедро позволяю ему это.
Роды назначают на конец августа. Ксения должна буквально заскочить в уходящий вагон и родиться на исходе лета. Это кажется мне очаровательным.
Почти весь август Алина проводит дома, гуляя только по поселку да выезжая несколько раз к доктору. Живот у нее большой, но сама она почти не пополнела: все такая же хрупкая тростиночка. Красивая. Моя. От мысли, что ее трахал другой мужчина, у меня кулаки сжимаются и одновременно наворачиваются слезы. Но я не подаю вида. Я веду себя как самый заботливый и любящий муж на свете. Жаль, Алина это не ценит, избегая меня всеми возможными способами. Я оказываюсь чужим в своем собственном доме. Спасает, как всегда, только бурбон.
Двадцатого августа я отправляюсь на совещание. До родов остается еще несколько дней. Мы с коллегами обсуждаем рабочие дела, когда телефон в кармане вдруг начинает вибрировать. Первое желание – отключить его, но это звонит Влад: возможно, что-то важное. Я поднимаю указательный палец, прося прощения, и выхожу из зала собраний.