Я объявляю тебе войну - стр. 15

– В семь. Так ты… Мы идем к Моту?

– Если вы настаиваете, то я могу постараться сделать над собой усилие… Но только ради вас, девчонки.

Боже, какая банальщина слетает с моего языка. Должно быть стыдно.

– Олеся, а есть какой-то дресс-код? Ну там вечерние наряды или пижамная вечеринка?

– Не знаю, но я надену короткое платье.

Она отключается.

Думаю, у них есть свой чат, куда меня пока не включили. И они обсуждают там меня. И сейчас в чате царят страсти после моего согласия пойти на вечеринку к Градову. Девчонки сами еще не поняли, что стали зависимы от моего слова.

Это мне на руку.

Принимаю душ, высушиваю волосы и оставляю их распущенными. В гардеробе выбираю кожаные шорты с высокой посадкой и укороченный белый топ без бретелек. На ноги ботильоны. И пусть только попробуют попросить меня снять их.

На часах уже восемь, когда сажусь в машину и проезжаю километр, чтобы остановиться у дома Градова. Там пока все прилично. Никаких звуков бьющихся бутылок, пьяного ора или трехэтажного мата под музыкальные биты.

Звоню в дверной звонок и жду.

– Решила все же заглянуть на самую классную вечеринку этого года? – раздается знакомый голос.

Подозреваю, у него включено видеонаблюдение, и оно направлено четко на меня.

Делаю вдох и улыбаюсь. Он же смотрит.

– Решила сделать ее более запоминающейся, придурок, – обращение шепчу в сторону от предполагаемого микрофона.

Какое-то время тишина.

Неужели не впустит? Если честно, то волнительно и раздражительно.

Я облизываю губы, которые накрасила яркой помадой, переминаюсь с ноги на ногу, чувствуя безумную высоту шпильки, взглядом против воли скольжу по забору, за которым скрыт самый обычный газон, я видела.

– Ну, проходи… Гадина.

Дверь пищит. Толкаю ее, оказываясь на вражеской территории.

И мне не послышалось? Он назвал меня гадиной?

Расправив темные волосы, переступаю порог дома Градова и останавливаюсь стоять в дверях.

Он же не думает, что я оставлю свою обувь здесь? Узнаю туфли Олеси, чьи-то не совсем чистые кеды, много кроссовок, босоножки – кто-то осмелился прийти в них, когда вечерами достаточно прохладно.

Матвей опирается одной рукой о стену и смотрит с брезгливой ухмылкой. Она приклеена к его лицу с рождения.

Внутри поднимается все самое плохое, дерзкое, неправильное, как ил со дна, и не дает поступить разумно.

– Привет, сосед, – стуча каблуками, прохожу по коридору и дохожу до Мота. В его глазах плещется возмущение. Да, я посмела не снять свои ботильоны.

Гости так себя не ведут.

Ну а хозяин не смотрит исподлобья и не желает тебе захлебнуться шампанским, которое протягивает, крепко сжав пластиковый стаканчик. Жидкость почти переливается через край.