Я ничего не знаю - стр. 24
Сократ был членом Совета Пятисот в 406 году до н. э. Далее рассказан важный эпизод его жизни: будучи эпистатом, Сократ выступил против казни стратегов (полководцев), которые не успели похоронить погибших в бою из-за бури и тем самым совершили религиозное преступление – кощунственное непогребение тел. В числе этих стратегов, кстати, был сын Перикла и Аспасии. Предложение Сократа вызвало возмущение большинства сограждан, хотя после они раскаивались в том, что настояли на казни стратегов, поняв, что такие казни или наказания могут коснуться и их, поскольку никому не известны будущие обстоятельства, в которые человек попадет.
И пришла нашей филе Антиохиде очередь заседать в то время, когда вы желали судить огулом десятерых стратегов, которые не подобрали пострадавших в морском сражении, – судить незаконно, как вы сами признали это впоследствии. Тогда я, единственный из пританов, восстал против нарушения закона, и в то время, когда ораторы готовы были обвинить меня и посадить в тюрьму и вы сами этого требовали и кричали, – в то время я думал, что мне скорее следует, несмотря на опасность, стоять на стороне закона и справедливости, нежели из страха перед тюрьмою или смертью быть заодно с вами, желающими несправедливого. Это еще было тогда, когда город управлялся народом, а когда наступила олигархия, то и Тридцать в свою очередь призвали меня и еще четверых граждан в Круглую палату и велели нам привезти из Саламина саламинца Леонта, чтобы казнить его.
Круглая палата – пританей, столовая для пританов Совета Пятисот, в которой в том числе кулуарно обсуждались административные и юридические решения, по-нашему, место для закрытых совещаний, клуб.
Леонт Саламинский – афинский полководец, казнен при тирании Тридцати по обвинению в заговоре. Тираны разграбили оставшееся после него имущество, поэтому большинство современников подозревало, что тираны казнили человека несправедливо ради собственного обогащения.
Многое в этом роде приказывали они делать и многим другим, желая отыскать как можно больше виновных. Только и на этот раз опять я доказал не словами, а делом, что для меня смерть, если не грубо так выразиться, – самое пустое дело, а вот воздерживаться от всего беззаконного и безбожного – это для меня самое важное. Таким образом, как ни могущественно было это правительство, а меня оно не испугало настолько, чтобы заставить сделать что-нибудь несправедливое, но, когда вышли мы из Круглой палаты, четверо из нас отправились в Саламин и привезли Леонта, а я отправился домой. И по всей вероятности, мне пришлось бы за это умереть, если бы правительство не распалось в самом скором времени. И всему этому у вас найдется много свидетелей. Кажется ли вам после этого, что я мог бы прожить столько лет, если бы занимался общественными делами, занимался бы притом достойно порядочного человека, спешил бы на помощь к правым и считал бы это самым важным, как оно и следует? Никоим образом, о мужи афиняне! И никому другому это невозможно. А я всю жизнь оставался таким, как в общественных делах, насколько в них участвовал, так и в частных, никогда и ни с кем не соглашаясь вопреки справедливости, ни с теми, которых клеветники мои называют моими учениками, ни еще с кем-нибудь.