Я не то сказал… Рассказы. Часть первая - стр. 9
В своей душе, всегда смущенной
Блажен, с кем говорят негаснущие лики
Его душа – как лебедь сонный.
К. Бальмонт
Августовский день короток, быстро переходит в длинную и тревожную ночь. Не успеет завечереть, как легкая, влажная прохлада уже окутывает округу молочным косматым туманом. Огромное солнце, как оловянное блюдо – матово-блестящее, но не дающее животворного тепла, чуть задержавшись, исчезает за кромкой леса.
Тропинка, огибающая Кликун – озеро, вела к Афониной заимке, расположенной в густом непроходимом ельнике, на самом краю болота. Местные жители называли заимку по – разному: келья, скит, жильё пустынника.
Хозяин избушки, старец Афоня, объявился здесь несколько лет назад. Откуда, как и почему именно здесь он поселился – никто не ведал. Сердобольные старушки обычно говорили о нем: «Много претерпел…»
Осторожно, стараясь не замочить ноги, обутые в лапти, согбенный старец подходил к избушке. В правой руке посох – ивовая палка, обработанная бобрами, в левой – чётки. Выразительное лицо обрамляли бело-жёлтые патлы и борода. На голове – шапочка из черного сукна.
Обычный поход старца в село на этот раз был особенно неприятным: милостыню давали только богомольные старушки: божий дар не велик, но и его надо поделить с друзьями – зверями. Но горше всего для него было оскорбление двух молодых юношей, требовавших талоны на спиртное. Не мог объяснить старец, что живёт только «даром божьей пищи», а посему не вхож в Советы за талонами. Не поверили – обыскали, но кроме псалтыря в суме его ничего не было… «Проваливай старая ветошь», – с такими словами один из них толкнул старца в грудь. Упал он, головой ударился сильно, до беспамятства. Видел, как Божья Матерь держала на руках Лебедя… Гладила его шептала: «Спи, душенька, спи».
Сколько пролежал – не помнит, пока не увидел склонившейся над ним лик старушки, окатывающей его холодной водой. – Вот и обмывать начали, – спокойно, без тревоги, подумал он. – Жив ли я, Божья Матерь?
– Жив, – ответила старушка.
Остаться в селе, у богомольных старушек, он решительно отказался, но хлеб, кусок рыбного пирога, как подаяние принял.
Вот и скит. Отдышавшись, трижды перекрестившись, Афонасий положил кусок рыбного пирога для зверей лесных, приговаривая:
«Кушай, тварь божья, и помни».
Он постоянно оставлял гостинцы для медведя, лисы, мышей, другой лесной живности.
Долго сидел старец, пока на небосклоне не показались звезды. – «Ох, опоздал с молитвой – то», – прошептал он про себя, с трудом поднимаясь. Скрипнула дверь кельи. Зажег лампаду, встал на колени перед иконостасом, начал читать молитву.