Я не местный. Книга первая. Плач младенца. Историческое фэнтези - стр. 7
Ворчал он еще и от того, что на его памяти, в многолетнем стоянии у этих ворот, это был далеко не первый случай, когда вот так местные бабы подкидывали младенцев в этот женский монастырь.
– вот ведь знает, бисье отродье – размышлял дальше про себя, местный страж – что монашки младенцев не бросят, и всегда дадут приют сироткам, он даже чуть расчувствовался, подумав, как тяжко сироткам начинать жизнь без мамки.
Старик нагнулся над своей находкой, всмотрелся, разглядев нечто ворочающееся в завернутом тряпье, повздыхал и наконец, подхватил увесистую корзинку, затем занес ее во двор, вновь опустил корзинку на землю, вернулся к воротам и со скрипом закрыл калитку, накинув щеколду, развернулся, вновь взял корзинку на руки, и шаркая своими онучами, держа корзинку на одной согнутой руке другой ее поддерживая, направился через небольшую площадь в сторону деревянного, двух этажного дома, сильно смахивающего на барак, где проживали местные насельницы и где на первом этаже находилась келья матушки настоятельницы.
По пути, пересекая площадь, он еще немного порассуждал о сиротской доле ребенка в этом неприкаенном мире, и жестокосердных бабах, бросающих на произвол судьбы своих детей, да и вообще всех людей, так и норовящих сесть на чужую шею.
Так про себя ворча на этот грешный мир, наконец то, со своей ношей, которая перестала издавать звуки, а только возилась в корзинке, он дотащился до двери дома. Кряхтя открыл ее и вошёл в темный коридор, освящение практически никакого не было, но Пантелея это обстоятельство вовсе никак не огорчило. Он уверенно двинулся дальше по коридору. Остановился только у опочивальни матушки настоятельнице, скромно именуемой кельей. Воротный страж прокашлявшись, постучал в тяжелую дубовую дверь.
Несколько мгновений ничего не происходило, тогда старик еще раз прокашлявшись более настойчиво и громче постучал в дверь, при этом позвал находящеюся за дверью монахиню.
– матушка настоятельница, это я Пантелей, здесь вот какое дело…
Он замолчал, не зная можно ли в коридоре во всеуслышание говорить, по какой причине он приперся ни свет, ни заря в келью к настоятельнице.
За дверью послышался какой-то тихий шорох, затем приближающиеся шаги, и на конец из-за двери раздался низкий, почти мужской голос, с явными недовольными интонациями:
– Чего, тебе не спится Пантелей? От молитвы отрываешь, или не знаешь, что к утрени готовлюсь?
Вратный страж немного замявшись, и еще раз прокашлявшись не громко ответил:
– Тут такое дело матушка, ребеночка нам в о черед подбросили, куды девать то его?