Я не местный. Книга первая. Плач младенца. Историческое фэнтези - стр. 10

Проворчала не довольно игуменья, сама уже забыв, что велела Пантелею вернутся. Тот что-то пробурчав себе под нос, но довольно сноровисто развернулся, захлопнул дверь в келью настоятельницы и зашаркал по коридору.

Дождавшись, когда исчезнет фигура сторожа, и закроется за ним дверь, обратилась с некоторой иронией к ключнице Марфе, которая так и осталась стоять у двери, как бы не решаясь пройти ближе, в позе абсолютной послушницы, и несколько Богу сколько самой настоятельницы.

– Ну что сестрица во Христе, подходи, подходи поближе, не стесняйся, и полюбуйся на очередной подарочек.

И развернувшись, махнула рукой в сторону лавки у себя за спиной, подзывая подойти по ближе.

Марфа не спеша, со всем своим уважением к матушке настоятельницы и благочестивым выражением на лице, подошла к лавке, на которой стояла корзинка где находился найденыш. Оказавшись у корзинки с ребенком, Марфа сначала бросила взгляд на корзину с содержимым, с ходу приметив все частные детали, во что и как был запелёнат ребенок, и не говоря ни слова вперилась в настоятельницу, ожидая продолжения, она зная свою наставницу, понимала, что та все уже про себя решила.

– ну что скажешь, Марфуша, что нам делать, с этаким подарком?

Ключница изобразила на лице глубокую задумчивость, пожала плечами и ответила голосом пророчицы.

– матушка, с одной стороны все в руках Божьих, а с другой младенца не гоже бросать на произвол судьбы – после чего многозначительно замолчала, давая понять своей начальницы, что она выполнит любое ее распоряжение.

Та в свою очередь, уяснив что со стороны своей помощницы, как обычно не будет ни каких возражений ее решению, продолжила.

– А, скажи-ка, мне Марфуша, что нового и вообще, как дела у боярыни Василисы, она все так же печалуется?

– Слаба боярыня, да и все слезы льет, верно ты матушка говоришь, печалуется она шибко, что и говорить, не наследник родился, как она надеялась и всенепременно молилась, а очередная дочка.

Доложилась своей начальнице Марфа, она в этом монастыре знала все или почти все и обо всех, не зря она была правой рукой у настоятельницы.

– Печалуется, говоришь, это хорошо.

В задумчивости проговорила игуменья, невольно выдав свои потаенные мысли, при этом даже не заметив, что проговорилась перед ключницей, впрочем та ни как не отреагировала.

В помещении повисла тишина, настоятельница несколько углубилась в раздумья, на ее обычно спокойном и властном лице, сейчас пробегали тени сомнения, отражая некоторый внутренней мыслительный процесс, тщательного обдумывания сложного решения.