Я не дам тебе уйти - стр. 42
— Да, встречались один раз, — легко ответил Саша, — а, нет, даже два! Когда ты, Регина, в отделении заблудилась, а Ванечка крестника нянчил. И представляешь, тоже Иван, в честь Капы назван!
Иван… Крестник… Не сын? Меня словно кислорода лишили, и я молча хватала ртом воздух.
Я не понимала, что происходит. Только грудную клетку клещами сдавило от боли.
— Мне пора! — тихо сообщила я, вскакивая со своего места.
Попыталась уйти, но все тело пронзило разрядом тока, а потом я почувствовала его ладонь, удерживающую меня за запястье. Меня колотило, зуб на зуб не попадал, но отнять руку было выше моих сил.
Кожа в том месте, где он меня коснулся, пылала. Казалось, что меня заживо бросили в адское пламя.
— Сядь, — велел он одними губами. — Пожалуйста.
Мне казалось, что я ослышалась. Что неправильно его поняла, что это бред моего воспаленного воображения. Потому что весь его вид обжигал холодом, сам Капацкий явно был очень зол, но — «пожалуйста».
И я не смогла уйти. А он не смог отпустить мое запястье. Я медленно села на стул, не отрывая взгляда от наших рук. Сердце уже просто готово было выпрыгнуть из горла, а кровь так шумела в ушах, что голова начала кружиться.
Где я взяла силы и решимость отдернуть руку, я не знала. Но они нашлись. Я спрятала руки под стол и подняла голову, закусывая губу. Капацкий вздрогнул и дернул плечом, заметив это.
Мне же хотелось выть. Свернуться калачиком и орать во все горло, потому что все очарование момента прошло. Я никак не могла разобраться, почему каждое его слово сочится ядом и ненавистью, но каждый взгляд, жест, касание говорили совершенно иное.
Капацкий резкими, рваными движениями достал из кармана сигареты, чиркнул зажигалкой и смачно затянулся.
Бросил пачку на стол, выдыхая дым в потолок.
Повинуясь какому-то внезапному порыву, который я даже себе не могла объяснить, я протянула руку и, отслеживая мельчайшую реакцию Капацкого, аккуратно достала сигарету.
Ваня напрягся, его зрачки расширились, но он молчал и продолжал травить себя сигаретным дымом.
По телу прошла дрожь, челюсти свело, но я продолжала. Взяла зажигалку и поднесла сигарету к губам. Капацкий дернулся, сузил глаза и заиграл желваками. Снова глубоко затянулся, пожирая меня взглядом. Голодным, в котором пылал знакомый мне огонь.
У меня окончательно снесло крышу. Скрестила ноги и чиркнула зажигалкой. Ваня потушил свою сигарету и резко вытянул руку, отбирая мою. Смял ее пальцами и выбросил.
— Курить начала? — его голос охрип.
— Никогда не пробовала, — тихо призналась я.
У Капы дернулись плечи. А я сорвалась. Десять лет без своего личного наркотика и прожитая чужая жизнь, которую я видела словно со стороны, лелея свою боль и ненависть, распадаясь на маленькие кусочки, каждый из которых причинял невыносимую боль, отрываясь от плоти.