Я нарисую симфонию неба - стр. 20
Зинаида резко поднялась и направилась в прихожую:
– Да… Вся квартира провоняла. Придется вам ремонт делать.
Ольга вскочила и пошла за ней:
– Зиночка, спасибо тебе, дорогая!
– Ну, хватит, хватит. Да, в академии пусть больничный на недельку возьмет. До завтра.
Полицейский тоже откланялся.
Бра из матового стекла с мягким голубым отливом освещала комнату. Альбина спала. Ольга Львовна аккуратно поправила одеяло, убрала прядь волос с лица дочери и села рядом. Она вглядывалась в лицо Альбины. Тонкие веки с чуть заметными прожилками слегка подрагивали. Одна рука вытянулась вдоль тела, а другая прижимала большого плюшевого зайца. Ольга вытерла выступившие слезы и почувствовала руку Андрея на плече.
– Пойдем, пускай спит, – произнес он шепотом.
Она встала, выключила ночник и вместе с мужем вышла из комнаты.
Альбина с трудом открыла тяжелые веки. Темнота. Ни звука. Не сразу сообразила, где находится. Попробовала встать, но внутри словно перекатывался тяжелый чугунный шар, заставляя голову опуститься на подушку. Дыхание участилось, резкая волна слабости прошла по телу, покрыв его испариной. Скулы свело, а рот наполнился слюной. Судорожно сглотнула и отчетливо услышала гулкие удары собственного сердца, словно оно переместилось в голову и стучало в висках. Разлепила пересохшие губы и позвала маму. Ответа нет. Сжала кулаки, решив, что так голос станет громче, но изо рта вырывался приглушенно-хриплый звук. Подняла дрожащую руку и протянула в сторону, нащупав стену. Глубоко вздохнула, стараясь успокоить чечетку в груди, и несколько раз ударила кулаком. Еще и еще. Ей показалось, или в комнате родителей послышались едва различимые голоса? Альбина продолжала стучать по стене, теряя остатки сил.
Скрипнул паркет. Вспышка полоснула по глазам. Руки сами натянули одеяло на лицо.
– Алечка, мы здесь!
Мамин голос приблизился, и Альбина ощутила ее руку на своей голове.
– Андрей, выключи верхний, я ночник оставлю.
Когда резь прошла, Альбина убрала одеяло и открыла глаза. Мама в ночной рубашке, с распущенными волосами опустилась на колени возле нее. Папа в пижаме стоял рядом. Родители переглядывались. Отец заговорил первым:
– Аля, может хочешь чего? Поесть?
Мама подхватила его слова:
– Да, я бульончик твой любимый сварила. Погреть?
Альбина почувствовала, как скрутило живот, тошнота подступила к горлу:
– Нет! – закричала она невесть откуда прорезавшимся голосом, отчего родители вздрогнули и снова переглянулись.
Мама присела рядом, погладила по руке приговаривая:
– Все хорошо, мы с тобой.
Ласковые слова отозвались царапающей болью под ложечкой. От них становилось только хуже. Мерзко. До тошноты… Альбина оттолкнула мамину руку, резко села, от чего комната и родители закачались, а в глазах зарябило, и сдавленно прошептала: