Я нарисую симфонию неба - стр. 11
– Здесь я, где мне еще быть, – буркнул Стас, – зачем просил перезвонить?
Вадим оживился:
– Там мужик зайдет, Алексом зовут. Пакет передай ему. На полке с документами лежит, в газету завернут. Пусть в журнале за него распишется. Да, будешь уходить, отключи рубильник под лестницей, замок защелкни, а ключ за пожарный щиток закинь – там ниша меленькая есть, увидишь.
– Кофе выпью и к Егору. Мужик когда зайдет?
– Я позвоню, прям щас заскочит. Не пропадай. Держи меня в курсе. Ок?
– Спасибо, друг.
Стас пил кофе и вспоминал школу. С Вадимом не разлей вода с первого класса. Везде вместе: на бокс – вдвоем, на каникулы – к его бабке под Самару. В восьмом в одну девчонку втюрились. После дискотеки морду набили друг другу, но в тот же вечер братались на спортивной площадке, скрепляя дружбу бутылкой ситро. И в музыкалку Вадим тоже записался. За компанию. Правда, через полгода отчислили за пропуски и полное отсутствие слуха. Стас-то с подготовкой пришел: у Лины Борисовны и медведь заиграет, даже если не хочет, а способности Стаса она приметила сразу и год, бесплатно, готовила к вступительному экзамену в первый класс.
«Бог ученичка послал», – восьмидесятилетняя бойкая старушка по кличке «Божий одуван» – так ее окрестили еще во времена маминой учебы в консерватории – не могла нарадоваться на смышленого и одаренного «Стасика». На пенсии она тосковала по работе, по ученикам. Уединенная жизнь в деревне, куда пришлось уехать из Москвы, чтобы ухаживать за престарелой теткой, не вязалась с активным характером и не по возрасту неуемным энтузиазмом. И занятия со Стасом, как она признавалась его матери, стали своеобразной отдушиной.
Много лет назад, после исчезновения мужа, мать Стаса наскоро продала квартиру за полцены риелтору с подозрительно бегающими глазками и ночью, собрав малочисленный скарб, уехала с сыном в деревню под Тамбовом – Лина Борисовна, выслушав по телефону ее сбивчивые объяснения, немедля позвала к себе.
Первое время мать вздрагивала от каждого стука – везде ей чудились бритоголовые братки в кожанках, угрожавшие расправой за долги. Постепенно попривыкла, но Стасу лет до одиннадцати не разрешала надолго отлучаться со двора.
Лина Борисовна приняла, как родных. Выделила несколько комнат в своем старинном, похожем на усадьбу, доме, с отдельным входом и палисадником, засаженным кустами жимолости.
Правда, мать очень переживала, что Стас неучем останется: в Москве-то возможностей больше.
Об отце они так ничего и не узнали. В лихие девяностые многих находили в реке с ногами, вросшими в бетонную глыбу, или в лесу, с отрезанной головой…