Я, маг! - стр. 41

Асенефа приходила часто, почти каждую ночь, и Харальд привязался к ней, к почти звериной страстности, странно сочетающейся с прямо-таки детской робостью. Лишь мысли о цели путешествия мешали полностью отдаться неторопливой, размеренной жизни, не лишенной определенного комфорта и полной простых человеческих радостей. Желание заполучить книгу мучило Харальда постоянно, словно боль от старой раны. Даже в объятиях дочери вождя он помнил о своей цели, и воспоминания эти делали любовь какой-то ненастоящей, словно выдуманной.

Спутники Харальда чувствовали себя, судя по всему, гораздо комфортнее. Гуннар впервые в жизни полностью попал под власть женских чар. Пышнотелая молодая вдова настолько околдовала темноволосого южанина, что он даже переселился к ней.

Голубоглазый Торвальд нашел себе место среди охотников. Целыми днями его не было в становище. В компании с добытчиками племени он пропадал в лесу. Из чащи приволакивали пахнущие мускусом туши оленей, оскаленных кабанов и всякую мелкую дичь.

От размышлений Харальда отвлек неожиданно остановившийся Завулон. Харальд сделал шаг в сторону, обходя вождя, и замер, пораженный увиденным. Они стояли на краю высокого, около сотни саженей косогора, поросшего редкими деревьями. Внизу лежало темно-зеленое покрывало леса, серой заплатой на котором смотрелось озеро, такое большое, что сливалось с горизонтом. Даже издалека было видно, как по воде ходят крупные волны, увенчанные коронами из белой пены. Посреди озера чернел остров.

– Бурливое озеро, – сказал Завулон, широким жестом обводя открывшуюся картину. – А вот там – остров, на котором стоит храм, в нем и находится книга.

Сердце Харальда на миг замерло, а затем застучало с бешеной силой, грозя пробить тонкую перегородку ребер, настолько прекрасен оказался открывшийся вид.

Месяц пути, и обоз чернобородого Исхака достиг высокого берега Серебряной реки. Позади осталась дорога с ее тяготами и заботами, впереди лежал вольный город Бабиль. Именно он и заставил Харальда замереть от восторга.

Не скованный латами крепостных стен, как большинство других крупных селений, он вольно разлегся грузным телом на невысоких холмах, выставив напоказ красные черепичные крыши. Широкая в этом месте река огибала город, нежно прильнув к нему, словно грациозная женщина к богатому мужу, и вода ее блестела расплавленным серебром. С реки доносились яростные вопли паромщиков и плеск весел.

– Что замер? – подошел Хегни, сверкнул улыбкой, блестящей, как золотая монета.

– Да вот, город понравился, – ответил Харальд.