Я, маг! - стр. 38
Исаак Боневщ
Когда Харальд проснулся, юрта была пуста, а сквозь щель у плохо задернуюго полога сочился неяркий свет осеннего утра. Спина саднила – ногти у дочери вождя оказались длинными и острыми.
В голове стоял туман, точно такой же, как и в тот день, когда Харальд первый раз в жизни напился...
Пиво в корчме оказалось дрянным. Отдавало паленой кошачьей шерстью, но Харальд глотал его, словно изысканный напиток. Ни мерзкий запах в самой корчме, ни откровенно разбойничья рожа корчмаря не остановили Харальда. Он хотел напиться, залить боль от уничтоженной мечты, а последствия его не очень волновали.
Мир вокруг приобретал все более смутные очертания, и в один миг Харальд обнаружил, что кошки, ранее скребшие на душе, куда-то делись, а вместо них явилось желание доказать всему миру, как он, представитель славного рода фон Триз, могуч и силен.
Он даже поднялся, собираясь реализовать это в высшей степени благородное намерение, когда откуда-то сбоку возник хозяин. Сальные темные волосы свисали у него до плеч, а черные глаза смотрели со злобой. Разило от корчмаря протухшей свининой.
– Куда? – сказал темноволосый. – Хочешь удрать, не заплатив?
– Я уже заплатил, – ответил Харальд вполне уверенно. Хоть он и был пьян, но помнил, как отдал серебряную монету.
Лицо корчмаря плыло, колебалось, будто он находился под водой, слова также долетали плохо.
– Еще и врешь, – укоризненно сказал корчмарь и призывно махнул рукой куда-то Харальду за спину. – Заплати добром, а то хуже будет!
Поняв, что дело туго, Харальд сам ринулся в драку Кулак, двигаясь словно отдельно от тела, вылетел откуда-то сбоку и с тупым хряском впечатался в подбородок темноволосого. Тот сказал «Ах!» и вытаращил глаза, став похожим на удивленную жабу. Явно не ожидал от пьяного посетителя такой прыти.
Ноги в этот миг подвели Харальда, его понесло назад, и поэтому удар дубинки, нацеленный ему в голову, пришелся в плечо и вызвал только боль.
Харальд махнул рукой себе за спину, куда-то попал и лишь после этого начат разворачиваться.
Перед ним оказались двое детин мрачного и свирепого вида. Зеленые куртки и высокие сапоги напомнили наряд лесничих. «Но здесь же не лес?» – успел подумать юноша, прежде чем на него обрушился очередной удар.
На этот раз увернуться он не успел. Боль обожгла правый висок, и перед глазами потемнело. Он еше пару раз махнул руками, и затем что-то твердое и холодное, пахнущее грязью и дерьмом, ударило в лицо. Больше он ничего не помнил.
Очнулся Харальд от головной боли. Мука была такая, что юноша не выдержал и застонал: будто внутри черепа развели жаркий огонь, а по макушке непрерывной вереницей скакали тяжеловозы.