Я люблю Капри - стр. 28
– Я не поддамся! – обещаю я себе.
Хоть я отчасти и благодарна Марио за то, что он флиртовал со мной, а не с моей матерью.
Глава 6
Первое, что я замечаю в комнате, это величественную вазу граненого стекла, в которой красуются десять красных роз. Идеальной формы бутоны и длинные, как трости, стебли.
– Как ты думаешь, может, кто-нибудь проводил здесь медовый месяц и не забрал цветы, уезжая? – спрашиваю я маму, мягко касаясь кончиком пальца изогнутого, как кошачий коготь, шипа.
– Нет, они свежие, – говорит она. – И скорее пурпурные, чем чисто красные. – Как будто от этого они становятся менее романтичными.
Честно говоря, мне кажется, благовоспитанные желтые хризантемы больше подошли бы для матери с дочерью. Красные розы, вне зависимости от оттенка, неизменно напоминают человеку, что в его жизни недостает безнадежно влюбленных воздыхателей. Не то чтобы мне нужен был безнадежно влюбленный воздыхатель (вечно путаются под ногами, целуют следы – так и споткнуться недолго), но невольно замечтаешься о некоем мужчине – может быть, даже чем-то похожем на того, что встретил нас в порту, – который не таясь размахивал бы букетом и кричал во всю глотку «Ti amo!»[28].
В дверь стучат.
– Багаж, наверное, – говорит мама, продолжая рыться в косметичке.
Я розовею от надежды и бросаюсь к двери.
– Buon giorno – ho le sue vilage![29] – объявляет паренек.
В жизни не видела так щегольски одетого подростка – зачесанные назад волосы и темно-синий костюм. Прелестно, но не хватает капитанской фуражки.
– Куда поставить багаж? – спрашиваю я маму, чтобы скрыть свое разочарование.
– Scusi![30] Извините. Я говорю по-английски, – извиняется паренек.
– Ничего, моя дочь понимает, – улыбается мама и указывает в мою сторону плойкой.
– All’angolo…[31] – говорю я и машу рукой в угол.
Паренек с большим шиком затаскивает чемоданы в номер и ставит их на раскладной стеллаж, потом подробно рассказывает, как работают автоматические жалюзи, как закрывать и открывать сейф, пользоваться мини-баром, звонить администратору и поворачивать кран душа на нужный угол. Вручив чаевые, я вытаскиваю его из ванной, пока он не вздумал продемонстрировать мне, как управляться с биде.
– Милый мальчик, – улыбается мама, когда он уходит. – Персонал здесь очень любезный.
Интересно, на кого она глаз положила? Лучше бы на пожилого администратора.
Я плюхаюсь на стул, сбрасываю кроссовки и с удовольствием ощущаю прохладный кафель усталыми ступнями. Я провожу пальцами ног по изумрудным полосочкам на полу, а мама раскладывает на своей кровати одежду. Вернее, на своей половине кровати. Может быть, здесь и две кровати, но между ними не просунешь даже махровую тапочку из тех, что приготовлены для нас в ванной. Если я начну говорить во сне, то лучше бы по-итальянски, чтобы мама ничего не поняла… И я самым мягким и ненавязчивым тоном, предназначенным для случайных замечаний, говорю: