Я люблю Капри - стр. 2

Я беру одну из девственно чистых банкнот и разглядываю на просвет перед цветным ночником. Голографическая фольга смотрится как переводная картинка, которую только что перенесли и разгладили. Могу поспорить, эти малютки предвкушают поход за покупками в «Вояж» или надеются тихо улечься на серебристой тарелочке рядом с чеком за бутылку шампанского «Кристалл», но у меня несколько иные планы.

– Смотри, я – стриптизерша! – хихикает Клео, засунув горсть бумажек в лифчик и демонстрируя мне свое декольте.

Клео – самое причудливое существо на свете и идеальная соседка по квартире, она вполне заслужила долю в моем наследстве. Два года назад, после чудовищного разрыва с одним типом, меня едва было видно из-под вороха мокрых носовых платков, и только она одна поняла, что мне необходимо спрятаться. Все остальные полагали, что я тут же встану на ноги и отнесусь ко всему, как боевая девица из известной песенки (я так и не дождалась, чтобы мое внутреннее «я» вдруг запело: «Я сильнее!/Умнее!/Смелее!»). Мы с Клео были едва знакомы, но она переехала из Шеффилда, чтобы утешить меня и поддержать, пока я умирала от горя, и с тех пор мы – лучшие подруги.

Я думаю, одна из причин, почему мы с ней так близко сошлись, заключается в том, что мать Клео вынашивала двойняшек, но вторая девочка не выжила, и поэтому Клео постоянно ощущала нехватку второй половины. Пока не появилась я. Во мне нашлось все то, чего ей не хватало. Вообще-то она такая хорошая и милая, что я иногда чувствую себя ее темной половиной. Не то чтобы я действительно злодейка, просто по сравнению с вечным искрящимся жизнелюбием Клео я кажусь несколько угрюмой. Но ей, похоже, это не мешает. Клео немногого просит от жизни, и в ответ жизнь дает ей все, что необходимо. Хотелось бы мне когда-нибудь сделать для нее столько же, сколько она сделала для меня. И все-таки я не желаю, чтобы она украшала драгоценными пятидесятифунтовыми бумажками нижнее белье.

– Перестань! Ты их помнешь! – С этими словами я забираю у нее пригоршню банкнот и аккуратно их разглаживаю.

– С каких это пор ты трясешься над деньгами? – Клео плюхается на наш огромный розовый диван. Мы с Клео не сходим с ума по всяким девчачьим штучкам, но это был самый несерьезный из имевшихся цветовых вариантов, а мама сочла его почти неприличным – и это окончательно решило дело в его пользу.

– С тех пор, как они у меня появились. Давай-ка поуважительнее, – отвечаю я.

– Извини, – хмыкает Клео, тут же выдает оглушительное аааа-пчхи! в одну из банкнот.

Я раздраженно вздыхаю и возвращаюсь к решению заковыристой задачи – на что потратить деньги.