Я изменю тебе с... или Большая игра - стр. 12
Вести машину, отслеживая дорожные знаки, немного отличающиеся от привычных, и при этом чувствовать ее язык, пробегающийся по всей доступной ей длине, ее мелкие, белоснежные зубки, периодически игриво цепляющие плоть, ее дыхание в паху – адреналин покруче самой высокой водной горки из их знаменитого аквапарка. Ей явно неудобно в такой позе, потому что она вошкается и ерзает на своем сидении. И в конце концов отстегивается и нажимает на кнопку, полностью откидывая сидение.
– Прости за перерывчик, кабальеро, но у меня нога затекла, – смущенно улыбается она и вновь тянется к ширинке.
Смущается. Шлюха. И задыхается, глядя на мой пах так, будто умирает от жажды. Будто хочет мой оргазм до смерти. Как я сейчас.
Я съезжаю совсем, потому что хватаю в кулак розовые волосы и подтягиваю ее губы к своим.
Она пахнет… просто чистым телом. Слегка солоноватым после наших недавних упражнений на свежем воздухе, чуть заметной мускусной кислинкой ее собственных соков и совсем незаметно свежескошенной травой.
– Кто ты? – требую я, отвлекаясь от дороги.
– Просто… крошка, – ускользает она, дурит меня, облизывая распухшие губы, затопляя остатки разума похотью. – Путешествую по острову автостопом.
– Поэтому без белья? – рычу во внезапном бешенстве, стискивая мягкий шелк сильнее. Бесит! Почему, бля?! – Чтобы не тратить время при оплате?
– Тебе какая разница, красавчик?
Действительно, какая мне нахрен разница?
– Соси, лягушка-путешественница, – грубо тыкаю я ее обратно к паху, где недовольный затянувшейся паузой член уже плачет мутной слезой.
И получаю кару-вознаграждение за свою грубость. Она сосет, о да, как же она сосет. Жадно, мокро, грязно. Принимая меня так глубоко, как только возможно в таком положении. Обволакивая горячей теснотой горла, цепляя зубами ровно так, чтобы подкидывало от почти боли и тут же заглаживая, зализывая эту вину, за которую наверняка не испытывает ни грамма стыда. Выпускает совсем, дразня лишь кончиком языка, коварно и бесшабашно пьяно глядя мне в глаза, провоцируя снова стиснуть пшенично розовые пряди и грубо насадить на член, испытывая ее способность принять. И подчиняется этой грубости тоже охотно, крышу снося этой алчной покорностью. Стонет с моим членом в горле, и от вибрации меня колбасит так, что вовсе зверею. Мне нужно уже кончить так, что чуть заживо до пепла не сгораю. И вот оно, маячит край, уже почти переваливаюсь за грань, но хочу еще. Еще чего-то.
Наверное, я все же превышаю пару раз разрешенную скорость, потому что предусмотрительно активированный навигатор язвительным женским голосом намекает на потенциальные штрафы. Но контролировать себя нереально сложно, когда в пояснице разгорается пламенный шар, от которого все волосы на теле встают дыбом, как у наглаженного шерстяной перчаткой кота, а хлюпающие звуки ввинчиваются в уши почище сверла от бормашины, заглушая рев двигателя и шум не пустеющей даже на время сиесты трассы. Мой предел наступает внезапно, как удар прилетевший в башку, когда она опять протяжно стонет, часто сглатывая вокруг моей головки, и мой одурманенный взгляд натыкается на ее руку между ее же ног.