Я иду тебя искать… - стр. 12
– Григорий Матвеевич, неужели вы думаете, что если бы это имело, хоть какой-нибудь смысл, я не назвал бы себя в самом начале? Помилуйте, я ведь имею представление о манерах… Я звоню не для этого. И на вашем месте не стал бы тратить драгоценное время, которого у нас с вами, уж поверьте на слово, не так много осталось, задавая никчёмные и пустые вопросы. Я послан вас уведомить и… успокоить. Вы это заслужили. Вы стоите на пороге непознанного, но душа ваша мечется и страдает. Перестаньте тревожиться о причине смерти вашей супруги. Она не сделала это намеренно. Просто пришло её время…
– Откуда вы… – Григорий Матвеевич не успел договорить, как в трубке послышался шум и вдруг совершенно отчётливо прозвучал голос его покойной жены:
– Гриша, милый…
А дальше полился её голос: родной, успокаивающий, нежный и бесконечно любящий. Голос, который он не слышал уже два года. С тех пор, как её не стало. Если бы кто-то спросил его сразу после этого разговора, что ему сказала его Надя, он, скорей всего, не смог бы ответить. Было просто общее ощущение тихого счастья и долгожданного покоя, которое изливалось на него почти невидимыми золотисто-кружевными лучами откуда-то сверху. Григорий Матвеевич запомнил только последнюю фразу своей умершей жены:
– Я очень тебя жду, Гриша… – сказала она перед тем, как звонок прервался…
Григорий Матвеевич откинулся на спинку маленькой дерявянной лавки и прикрыл глаза. В ушах всё ещё звучал Надин голос. Мужчина сидел не двигаясь и улыбался. Лицо его было безмятежным и светлым. Как и некоторое время назад, когда он ещё был жив…
Однажды ранней осенью
В первых числах сентября капитан Васильев стоял в своём кабинете возле окна и смотрел на расстилавшуюся перед ним на высоте третьего этажа, улицу. Совсем недавно прошёл сильный дождь, напоминающий, скорее, тропический ливень. Почти целый час он единолично царствовал в городе, пугая своих подданных чудовищными раскатами грома, грозя им острыми, зигзагообразными сполохами молний, раскалывающими тускло-свинцовые небеса, по своему оттенку напоминающими блёкло-синюю, фланелевую пелёнку. Многотонная масса воды, изливающаяся на уставший и пыльный город, небольшими волнами неслась по тротуару, сбегала по стенам и крышам зданий, толстой струёй била из водосточных труб и пузырилась мини-водоворотами возле канализационных люков.
А сейчас длинные водяные нити ещё кое-где срывались с карнизов, проводов и ветвей деревьев, но переливаясь в свете заходящего солнца всеми красками радуги, они уже тихо и виновато журчали, словно несли личную ответственность за недавнее своё буйство и хотели сказать: