Я хочу быть с тобой - стр. 56

— Я уверен, что вы напишете еще лучше, чем «Я живая!».

— Надеюсь!

— Вы очень интересно рассказываете и у меня сложилось впечатление, что у вас это так легко вышло, и не было ни единой сложности. Это так?

— Что касается музыки, то да, все получалось идеально. А вот с моей гибкостью, — она прикрыла лицо рукой, как будто ей было стыдно об этом говорить, — были большие проблемы. Тогда в конце восьмидесятых я выходила на сцену, ставила ноги на ширине плеч, закрывала глаза и пела. Сейчас так нельзя: людям нужен драйв и шоу. Меня попросили подвигаться, и я продемонстрировала поломанного буратино, — Светлана засмеялась, — это было так смешно, у меня в телефоне есть это видео, я его часто просматриваю, когда нужно поднять настроение.

— И вы принялись учиться танцам? — предположил Константин Владимирович.

— Да, и еще растяжкой. За три месяца ежедневных, довольно изнурительных тренировок, я скинула все свои лишние килограммы. Чуть позже уже появились мышцы и кубики, о которых мечтает сейчас каждая девушка и я села на шпагат.

— В вашем шоу был воздушный номер на канатах. Вы не боитесь высоты? И понравился ли вам этот опыт?

— Высоты не боюсь, страшно не было, только иногда сердце екало, если резко отпускали или поднимали.

— Расскажите о своих планах, пожалуйста, — попросил ведущий у Светланы, — вы дали три концерта в Нью-Йорке, можем ли мы надеяться, что увидим вас в «Олимпийском» или в Кремле?

— Я об этом еще не думала. Прошел только месяц со дня последнего концерта.

— Но вам понравилось быть на сцене?

— Да, очень. Это невероятная энергетика, чистый кайф.

— Спасибо вам, Светлана, за ответы, сейчас у меня есть несколько вопросов к Сергею.

Ведущий сделал несколько шагов по подиуму. На экране замелькали фотографии книг.

     — Сколько романов вы написали? — спросил Константин Владимирович у своего гостя.

     — Написал около сорока, — улыбаясь, ответил Сергей, и, видя удивленный взгляд ведущего, дополнил: — но издали пятнадцать.

     — Где же остальные двадцать пять?

     — Они не нравятся мне. Скажем так: они не доведены до ума, или до того состояния, чтобы я мог их явить миру.

     — Что вам мешает довести их до ума?

     — Мой перфекционизм в этом ремесле.

     — Как он проявляется, можете рассказать?

     — Например, в одном мне не нравится окончание романа. Я считаю, что оно должно быть другим, а каким придумать не могу. Или в другом, например, я перечитываю рукопись и понимаю, что не интересно. А как исправить, не знаю. Возможно, когда-нибудь я доберусь до всех текстов и все переделаю, но сейчас мне этого не надо.