Я хочу быть с тобой - стр. 1

1. Удары судьбы не поддаются вычислению

Константин Владимирович Балковский устало откинулся на спинку кресла, снял очки и потер глаза. На экране мелькнула реклама, и мужчина снова нацепил очки и приблизил лицо к экрану компьютера.

Кликнув на рекламный сайт, он еле заметно улыбнулся и потянулся к телефону:

     — Привет, дружище! — ответили на том конце.

     — Салют, Сережа. Я смотрю, ты уже в Кремле прописался? — Константин Владимирович неторопливо достал из портсигара папироску, небрежно сунул ее в рот, прищурился, щелкнув зажигалкой, сделал глубокий вдох и выпустил в сторону белое вонючее облако. — Скоро до президента дойдешь?

     — Не стремлюсь.

     — Сто лет мы с тобой пиво не пили… Не пора ли нам исправить эту ужасную ошибку?

     — Давай исправим. На этой неделе я занят, все до минуты расписано, а вот во вторник-среду после восьми вечера свободен.

     — Тогда давай во вторник в девять? В том же пабе на Тверской, помнишь его? — Константин Владимирович сделал еще одну глубокую затяжку.

     — Его еще не закрыли? Мы там с тобой были лет…

     — …пять назад. Нет, работает, обедал на прошлой неделе.

     — Договорились. До встречи!

     — Береги себя, Сереж.

     — И ты, — откликнулся друг.

Константин Владимирович довольно улыбнулся, облокотился на спинку и расслабился.

— Это будет бомба! — произнес он вслух. — Только бы он согласился!

Они были знакомы с Сергеем много лет и, пусть виделись нечасто, дружбой дорожили.

Познакомились они на вечеринке в квартире у какого-то популярного в те годы музыканта. Константин Владимирович сейчас даже если бы сильно постарался — не вспомнил бы его имя. А в то время — это был год восемьдесят седьмой или восьмой — его имя было у всех на устах, потом этот музыкант резко пропал из поля зрения и больше о нем слышно не было.

Константин Владимирович был тогда просто Костиком, ему было за тридцать. После шести лет обучения в Национальном исследовательском университете имени Пирогова и двух лет интернатуры, он устроился детским психиатром в обыкновенную школу. Там сразу не задалось: должность была, а дел не было. Волей случая его вскоре перевели в одну из городских клинических психиатрических больниц в Москве. Там он набрался не только впечатлений, но и опыта.

На той вечеринке он сразу заметил Сергея. «Мой клиент», — назвал его про себя. И действительно, Сергей в тот вечер пил одну за одной, не закусывая. Напившись в хлам, он накинул серый плащ и вышел из квартиры.

Костику тоже было пора домой, поэтому у выхода, еще в подъезде, они столкнулись, закурили и пошли по Гоголевскому бульвару в направлении к метро Кропоткинская.

     — И часто ты так напиваешься? — спросил Костик.

Сергей ему не ответил, только поднял воротник плаща и нахмурился.

     — Я слышал, что ты писатель. «Кнут и Пряник» действительно твоя работа?

Сергей кивнул и тяжело выдохнул.

     — Мне очень понравился твой роман, — продолжил Костик, — правда, проглотил за вечер. Почему ты больше не пишешь?

     — Вдохновения нет.

     — Где ты живешь?

     — Сокольники.

     — Нам по пути. Я до Красносельской еду.

Они зашли в пустое метро и присели на сидение.

     — Поехали ко мне, поболтаем, подумаем, как тебе помочь, — предложил Костик.

Он сам даже не понял, зачем сделал это. Они были почти ровесниками, ну, возможно, Сергей был младше на года три-четыре. Алкоголиков Костику хватало и в больнице. Просто тот роман, который написал Сергей, ему действительно понравился и чем-то даже зацепил. Он был написан настолько искусно с психологической точки зрения, что, без сомнения, поразил Костика. И ему захотелось узнать своего нового знакомого побольше, а может быть, даже помочь ему.

Сергей сразу согласился, но в тот вечер разговоров по душам не случилось — парень уснул на диване, пока Костик на кухне варил кофе.

Поговорили они только следующим утром, за завтраком.

Костику нравилось в новом знакомом, что он понимал его с полуслова.

     — Какая причина твоих загулов? —  просил он, намазывая на хлеб масло.