Я, Хобо. Времена смерти - стр. 59
– ОК, братья, первый клуба смертельные обрисовал и по ним высказался, – произнёс Мьюком. – Его, пилотское, понятно. Что кто ещё? Время воздух. Тут я за.
– А кто, собственно, останется пилотировать «Сердечник», если что не так в разведке? – осведомился Кислятина. – Тогда, возможно, имеет смысл реанимировать побольше пилотов?
– Ты, ЭТО-один, в грузовую декларацию заглядывал? – спросил Ёлковский. – На борту нет отдельного наркобокса для отдельно пилотов, спасибо Земле. Трёхкормушечные наркобоксы предусмотрены только для Первой вахты. Семь штук. Разбудим, например, тётку Тучу. Наркобокс 23/9. Реабилитируем. Есть у нас прекрасный пилот. А остальные сорок три человека потом – опять в наркаут? Или если Мэм будить. Там с ней человек тридцать, да? Иянго, что скажешь? Невозможно?
Иянго пожал плечами.
– Если прижмёт – куда денемся? Потеряем комой десяток человек, подумаешь. Кому, сами посудите, они нужны. Плакать по ним. Шкабу сердце не порвут. Космачом больше – космачом меньше. Словом, я категорически против даже обсуждения варианта с перебудкой. Сразу вечу.
– Ты настоящий врач, – заметил Лен-Макаб. Иянго ему не ответил.
– Френч может пилотировать, – сказал Фахта. Все, кроме Шкаба, подняли глаза к потолку.
– Френч, что скажешь? – спросил Лен-Макаб.
– Френч не может ничего пилотировать, – ответил Лен-Макабу Мучась через тяжёлую паузу. – Френч штурман и фельдшер. Или грузчик. Десантник. Или что хотите. Но не пилот. Френч однажды пилотировал. Малый корабль. Вышло дорого. И мне, и людям. Френч больше не пилотирует.
– Я не понял, – сказал Лен-Макаб.
– И не надо тебе, – заметил Ёлковский.
– Но…
– Френч – штурман, – сказал Шкаб. – Он не пилот. Если прижмёт – но только если прижмёт, – он попробует. Сейчас оставьте его в покое.
– Мы можем себе позволить оставить кого-то в покое? – спросил Кислятина хищно. Шкаб медленно поглядел на него.
– Ты, Михаил Андриянович, прав, – сказал Шкаб. – И возразить-то нечего. Но я возражу тебе. Задрай бункер. Я же сказал: прижмёт тебя – Френч попробует. Но не раньше. ОК, Михаил Андриянович?
– Миша, мы тебя поняли, – сказал Мьюком. – Ты, как всегда, прав. Френч прав, Шкаб прав, но ты правее. На потом. Давайте дальше. Шкаб, твой гордый вопрос. Что за гордый?
– Гордый вопрос… – сказал Шкаб. – Извольте, братья. Мы боремся за амбаркацию или за Новую землю?
– Оп-са! – не удержался Фахта.
– Система негостеприимна, – продолжал Шкаб. – Мы к ней не готовы. Это очевидно. Нищета наша правая. Полбюджета конкисты было у Марты. Пасуем или блефуем? Стоит решить сейчас. Играем с Космосом. Даже в Космосе можно умереть медленно. Без достоинства.