Я, Хобо. Времена смерти - стр. 51

Я только собой и занимался, совершенно забыв про «Будапешт», копытцами лязгающий подо мной от нетерпения поскорей ожить. Я сидел, тупо не дышал, у меня не работало сердце. Я был, на хрен, в панике, вот что могу вам сообщить по данному поводу.

Так что Шкаба впервые в жизни я был очень не рад видеть. Особенно если учесть, что всего несколько дней назад (по моему личному времени) мы с ним уже крайне попрощались, практически на вечность. Шкаб не входил в состав экспедиции, что-то изменилось, когда мы были уже убиты. Все заветы, какие мог дать исповедник послушнику, он мне дал. Он мне отдал свой корабль – не бог весть что, грузовоз, но тем не менее. Мы даже обнимались на прощание. Если кто-нибудь когда-нибудь не знал, как себя вести, то это был я и здесь.

end of file

ввести код

46577

код принят

file 1.3

created: 16.09.124 UTC

current music: Gugo «Bell Ringer» Stalbridge & «Bagels»: «The Whole My Jazz»

txt: он поставил подковки в настил и уставился на меня.

Шкаб – низкорослый, массивный мужчина, очень созвучный своему позывному. Обычно румяный, полнокровный. Любит есть свежие лимоны со шкуркой. Постоянно таскает на себе мундир со всеми знаками различия, хотя мало кто Шкаба не знает в лицо. Никогда не забывает нацепить подворотничок исповедника. Он сказал совсем не то, что я ожидал, но то, на что я надеялся.

– Марк, мне, наверное, придётся какое-то время покомандовать «Будапештом» обратно. Возможно, недолго. Хотя и боюсь соврать. Но возможно, напрасно боюсь. Наверняка совру. Корабль мой, первый – я.

Я вдохнул.

– Старый экипаж, старые реябта, – сказал я.

– Не утешает?

– Чересчур нештата, Шкаб.

– Это наша работа. – Шкаб, зачем вы оправдываетесь? – спросил я. – Как есть – то есть. Ваш есть долгий спик, я вас не понимаю.

Он заплёлся руками вокруг туловища, поджал ноги и повис передо мной в своей любимой позе, капельку дрейфуя от меня, но продолжая глядеть мне в лицо.

– Чем ты был занят? – спросил он. – И как ты себя чувствуешь?

– Спасибо, Шкаб. Я себя чувствую. Я был занят… Поверите – я бездельничал.

– Мне бы твои годы, – сказал Шкаб с пониманием. – Но ты можешь себе это позволить?

– Подождите, Шкаб. Дьяк жив?

– Дьяков жив. Кома. Неопасно. Несколько дней, не месяцев. Но ответь мне, младой, не разочаровывай меня.

– Никто не может себе позволить бездельничать, – сказал я. – Не то что здесь, а и вообще. Сам не знаю, как так вышло. Сел посидеть. Опомнился – давно бездельничаю. Прямо диву дался, но было поздно.

– Так вот хотел и об этом я тебя спросить, – поддержал меня Шкаб. – Но теперь ты мне всё объяснил. Сняли. Слушай меня здесь, младой. Твоя группа мертвецов (меня едва не передёрнуло) справилась с миссией… слов нет, как справилась. Вдобавок, без потерь. Круглые косточки, Марк, такое повезло-приехало на Трассе не всем, а далеко, давно и не бывает. Браво, Вселенная – ну и все имена бога браво. Ну а Дьяков как был торопыгой, так газку и хлебнул. Но справились вы отменно. Дистанция целиком ваша, без яких. У меня нет выбора, кроме как вас всех за серьёзов почесть. Кроме пострадавшего. Но, Марк. Что дальше получается. Я, штурман-раз Первой вахты, прошусь в гальюн, до совета чуть час, нет, думаю, не выдержу, посмотрю, как браво мой второй пилот решает поставленные ему первопростатной… первостепенной важности задачи. На благо ситуации. А борт пустой. А борт холодный. А ты сидишь… – Он запнулся и посмотрел на мой нос. – У тебя их что – запас, что ли? – спросил он удивлённо.