Я это заслужил - стр. 19
Андрес боролся с личными проблемами и пришел ко мне за помощью. Он хотел медицинского обследования. И мы тестировали его, анализировали все, что только могли. Искали что-то, что могло объяснить его состояние, его чувства. Но простого ответа не было. Потихоньку, шаг за шагом на передний план вышли человечные объяснения личного характера. Наступило осознание, что подобное происходит с людьми. И когда оно наступило, оно придало Андресу дополнительных сил».
«Ему нужны были не обследования, – продолжает Пруна. – Он нуждался в гармонии, в равновесии. И постепенно он их обрел. Медленно, понемногу он смог стать человеком, которым является сейчас. И нет, я не имею в виду футболиста. Я говорю о человеке, о личности».
Спустя многие месяцы безмолвной борьбы и страданий, месяцы, на протяжении которых люди со стороны мнили, что он, должно быть, счастливейший человек на земле, Иньеста смог найти это равновесие, обрести гармонию. Без поддержки таких людей, как Пепе, Имма и Бругера, он мог потеряться навсегда.
II. Фуэнтеальбилья
Мы увидели его на просмотре и спустя пять минут сказали: «Хватит, убирайте этого малыша с поля, мы увидели достаточно».
Бало, тренер «Альбасете»
Ему было едва ли лет восемь: этому тощему маленькому пареньку, белому и тонкому, как хлопковая нить. Некоторые говорили, что у него всегда было это лицо идеального, невинного ребенка. Другие подмечали тысячи разных его масок: умение адаптироваться к окружению и каждому моменту матча, всегдашнее его следование за мячом и игрой, но также и умение вести ее самому через контроль; он был везде и всюду, в каждом углу поля. В тот день полем была жесткая гравийная площадка, а матчем – просмотр в клубе. Там вместе с ним просмотр проходили сотни детей, там решались их судьбы, а он играл так, словно до сих пор был на своем поле: бетонной площадке около школы в Фуэнтеальбилье, где его всегда можно было отыскать.
Изо дня в день он приходил туда. Оставался там до тех пор, пока не стемнеет, а приходил, как только светало. «Я часами играл там, особенно после школы, – говорит Иньеста. – Как жаль, что тогда не было прожекторов. Когда темнело, мне приходилось идти домой. Иногда приходили мама или бабушка, искавшие меня. Если бы там были прожекторы, как сейчас, я бы никогда не уходил с поля».
Тогда он не знал, что там, рядом со школой – меньше, чем в сотне метров от бара «Лухан», которым заправляла его мама Мари, пока отец Хосе Антонио собирал из каменщиков с округи свои бригады, – пишется история. Никто из них не знал. Ни семья, ни друзья, игравшие с ним в тех матчах; они до сих пор с ним дружат.