Я есть… - стр. 5
– О, разошлась. Ну, все, все, угомонись. Разберемся. Иди домой, мужа корми.
Степанида жила в крепком кирпичном доме, небольшом, но очень удобном, построенном когда-то ее отцом. Чистенький двор, выскобленное крыльцо, окна, глядящие на мир вымытыми до блеска стеклами, аккуратные грядки в огороде, свежевыкрашенный забор в палисаднике… Все говорило о том, что в доме хозяйничают рукастые люди, аккуратные да хлопотливые.
А жили в этом ухоженном домике три женщины: Степанида, ее мать – баба Галя и племянница Нина.
– Бабье царство, – смеялись соседи.
– Хозяюшки, – одобрительно кивали старики.
Степанида их не больно слушала. Суровая и не очень щедрая на женские эмоции, она не нуждалась ни в чьем-то одобрении, ни в понукании, ни, тем более, в контроле: давным-давно привыкла делать то, что сердце подсказывает. А уж нравятся кому-то или нет ее деяния, об этом она вообще меньше всего заботилась, часто приговаривая, что, мол, не медный пятак, чтобы всем нравиться.
Пройдя по двору, женщина поднялась на высокое резное крыльцо с перилами, и, открыв дверь, вошла в сенцы. В их селе, пожалуй, и не нашлось бы дома без сеней, которые зимой кому-то заменяли летнюю кухню, другим служили хозяйственным помещением и, чаще всего, соединяли жилую часть дома с крыльцом.
Но не успела Степанида переступить порог, как навстречу ей вышла, чуть прихрамывая, мать. Радостно поблескивая выгоревшими от времени глазами, она всплеснула сухонькими руками, сплошь покрытыми синими набухшими жилами.
– О, слава богу, явилась хозяйка наша, – старушка укоризненно качнула головой. – Где ж ты ходишь? У нас гости.
– Как где? На работе, конечно, – замерла на пороге Степанида.
Сюрпризов Стеша не любила. Никаких! И плохие, и хорошие сюрпризы воспринимала как стихийное бедствие, впадала в ступор от их внезапности и терпеть не могла любые неожиданности. Само слово «сюрприз» вызывало у нее странное чувство тревоги, беззащитности и ощущение грядущей опасности. Она чувствовала, что в таких ситуациях теряет контроль над происходящим, и это состояние ее панически нервировало, ужасно утомляло и страшно угнетало.
– Какие гости? Откуда они взялись? – Степанида внутренне съежилась и хмуро глянула на мать.
Галина Федоровна, в миру баба Галя, женщина семидесяти восьми лет, сердито усмехнулась.
– А ты брови-то не хмурь, не мрачней, – старушка, прихрамывая, отошла от дочери. – Что за характер? Сразу в драку! Не стой истуканом, иди в комнату!
Дочь, поджав губы, безропотно положила сумку на тумбочку у входа и прошла в переднюю комнату, одновременно служащую и столовой, и гостиной, и, как любили говорить в Заречном, залом. Там, за большим круглым столом, накрытом, по старинке, белоснежной скатертью с синей каймой, сидел незнакомый мужчина средних лет. Увидев Степаниду, он смущенно кашлянул, поспешно встал со стула и поклонился.