Я его убила. Истории женщин-серийных убийц, рассказанные ими самими - стр. 4
Я появилась на свет в 1859 году в обветшалом домишке в Сельбу. Наша коммуна – это несколько деревень на берегу озера. Все ходят в одну церковь. Школа тоже общая. И все же каждое из поселений предпочитает жить само по себе. В Штатах мне часто доводилось слышать о том, что деревенские люди чище и проще, что они держатся друг за дружку и, если кто-то попадет в беду, тотчас приходят на выручку. Ничего, кроме ухмылки, такие россказни у меня не вызывают. Соседи поспешат на помощь, только если случится пожар и огонь с вашего дома грозит перекинуться на их жилище. Во всех остальных случаях деревенские отличаются от городских только тем, что обязательно позубоскалят, а то и швырнут вслед ком грязи, случись кому-то оказаться в нужде. В городе же до тебя никому нет дела. Поверьте, мне много раз требовалась поддержка, но всякий раз вместо этого меня норовили облить помоями.
Расскажу о своем детстве. Наше семейство ютится в хлипкой хибаре на окраине деревни. У меня семеро братьев и сестер. Обычно все спят вместе в одной комнате, ведь протопить дом непросто, а в Норвегии большую часть года холодно. Почему-то все относятся ко мне как к младшей, хотя у меня есть сестра, которая родилась годом позже, но она смазливая и смышленая, тогда как я никому особо не нравлюсь.
Сельская жизнь безумно скучна и однообразна. Поднимаешься с рассветом, чтобы потом до сумерек вкалывать. Мать обычно хлопочет по хозяйству, братья помогают отцу на стройке или чистят коровник, а потом шагают в школу при церкви. Сестры ухаживают за скотиной. Меня же частенько отправляют пасти коз и коров, а заодно собирать хворост. Вообще-то девочек редко отряжают на такие дела, ведь их, не ровен час, изнасилуют, и тогда сидеть им вечно на родительской шее. Меня отпускать никто не боится: отец пару раз видел, как я дерусь с деревенскими мальчишками, и с тех пор ни о чем таком не тревожится. Соседские дети кричат мне вслед «побирушка», но это никого, кроме меня, не задевает. Жители деревни покупают дрова на растопку и лишь изредка посылают кого-нибудь из сыновей за хворостом. Я же должна каждый вечер возвращаться с целой вязанкой, иначе мы все замерзнем.
И вот бреду я однажды из леса со своей ношей и слышу, как меня кто-то кличет. Вижу – сын местного судьи. Парень мне знаком – он учится в одном классе с моими братьями.
– Побирушка! Иди-ка сюда, я тебе денег дам!
Мальчишка стоит на каменном крыльце дома и машет мне рукой. Этот постамент с колоннами, слишком роскошный для здешних мест, смастерил в прошлом году мой отец. Я помогала ему размешивать раствор для облицовки. Сын судьи, на редкость красивый парень с ямочками на щеках, улыбается мне. Он выглядит хозяином жизни и достойным сыном своего отца, но обращается ко мне, дочери простого каменщика. Я предпочитаю не замечать то, что он назвал меня побирушкой, откладываю вязанку и медленно, словно завороженная, подхожу к нему.