Я дрался за Украину - стр. 34

Поезд понемногу начал ехать, а я думаю: «Да гори оно все!», и спрыгнул. Из поезда на меня смотрят и кричат: «А! А…», а один немец на перроне схватил меня и не пускает – ему показалось, что я хочу в поезд незаконно попасть. Ну, думаю: «Попался!» Но как-то странно получилось – этот немец меня отпустил и ушел, а я побежал к своим знакомым в село Буневичи. Шел в деревянных башмаках. Подхожу к горе, под горой река с тоненьким льдом – март месяц был. Я на этот лед стал, нога провалилась, вытягиваю – уже без башмака. Ну, тогда я и второй башмак снял и побежал босиком. Зашел к своему знакомому, который работал когда-то у моих соседей, но говорить уже почти не могу – охрип от того, что ноги намочил в ледяной реке. Рассказал о том, что со мной случилось. Он дал мне свою обувь, а я говорю: «Моя мама Вам отдаст». Вечером он меня вывел из села, вышли, когда уже стемнело – потому что линию Перемышль-Хыров контролировала «банхоф-полиция». Это же было военное время – фронт приближался, немцы отступали. Этот человек мне еще дал совет – не приближаться к железнодорожным путям или к дороге, а идти полем.

Конец ознакомительного фрагмента.