Я дрался в 41-м - стр. 8
Прибыли на Буйничское поле, где нас зачислили в резерв политуправления Западного фронта. Дали три машины, меня назначили старшим, и мы поехали в Оршу, штаб фронта к тому времени под Смоленск переехал, в Гнездово. Приехали в Оршу. Город горит, а нам есть хочется, пайков-то нет. Ребята говорят: «Давай возьмем директора магазина за яйца, скажем, мобилизовали для нужд фронта». Так и сделали. Директор говорит: «Берите, что хотите, только дайте мне документ, что взяли для нужд фронта». Мы ему бумагу написали, масло, булки, консервы в машины загрузили и поехали. Приехали в Гнездово. Там был организован пересыльный пункт запаса политсостава, их же мобилизовать нужно, а потом в части направить. На этом пункте я опять оказался старшим. Всех распределил, осталось 12 человек курсантов. И тут пришел приказ присвоить нам звания младшего политрука. Выдали новое обмундирование, мы повесили в петлицы по два кубаря. В это время штаб фронта переехал дальше, за Ярцево. Прибыли в Ярцево, там река Лобь, и мы пошли искупаться. Сняли обмундирование, только в реку вошли, смотрим – левее нас клеверное поле, а на нем парашюты, немцы выбросили десант. Мы форму схватили и почти голые побежали к коменданту Ярцева. Там переоделись, а немцы в это время Ярцево из минометов обстреливать стали. Но ничего, уничтожили этот десант, а потом в Ярцево Рокоссовский приехал, он останавливал группы бегущих и направлял их в части. Я попал в 64-ю стрелковую дивизию, она Минск обороняла, а когда стала отходить, немцы часть дивизии окружили, но основная часть дивизии вышла со знаменами, так что ее пополнили и снова на фронт. Вот в эту дивизию я и попал, политруком пулеметной роты 3-го батальона 288-го стрелкового полка.
Под Ярцевым дважды был ранен. Первый раз, когда этот десант уничтожали, а второй у совхоза им. Зайцева, он правее Ярцева был. Немцы пошли в атаку. Артиллерия, минометы, пулеметы – отбили. Второй раз пошли – отбили. Третий раз их напоили пьяными и послали под барабанный бой в психическую атаку. А у меня три пулемета, рядом минометная батарея. Я минометчику говорю: «Давай поближе их подпустим». Они метров за 200 к нам подошли, мы как дали по ним из пулеметов, минометчики тоже как дунули – немцы и побежали. Пошли на поле собирать трофеи, часы, сигареты и прочее. Выходим, там немец раненый. Я ему: «…твою мать, доколи вы тут воевать будете?!» а он на чистом русском: «Пока всех не перебьем, будем воевать!»
Потом немцы опять в атаку пошли. Пулеметчика и наводчика ранило, их в тыл отправили. Командир роты за пулемет лег, пострелял немного, и его тоже ранило. А впереди большой валун, немцы сбоку от валуна. Я тогда беру пулемет и к этому валуну. Немецкий расчет положил, потом меня у пулемета сменили. Рядом сарай стоял, я там НП сделал. Стою, наблюдаю и в это время подбросило руку. Гляжу – кровь. Санпакетов уже нет, израсходовали. Рядом борона была привязана, так ребята кусок веревки отрезали, руку мне перетянули, и я пошел в медпункт полка. Прихожу, рука вздулась, но вскоре медицинский самолет прибыл, и меня отправили в Гагаринское имение, в армейский госпиталь. Привезли, врачи говорят: «Тебе наркоз или спирт?» «Спирт». Они мне кружку налили, и я с катушек. Мне пулю вырезали, перебинтовали. Я в себя прихожу, на руке уже повязка и: «Все, товарищ дорогой, иди в роту».