Я – чеченец! - стр. 25
В нашем дворе две коровы, одна красной масти, ее зовут Зорька, другая – пестрая, Ласточка. Мы взяли их маленькими телушками и вырастили до красивых невест. Сестры встречают Зорьку и Ласточку у ворот и провожают к стойлам в кирпичном сарае, построенном специально для них.
Когда сестры уехали учиться в большой город, мы продали коров; мама болела и не могла одна ухаживать за всей живностью. Кроме коров у нас жили десятки кур, важные, как потомственная аристократия, гуси, китайские утки, индюки, кролики и нутрии в проволочных клетках. Зорька успела отелиться, ее мы продали на другой конец села, вместе с теленочком, а Ласточку яловой взяли на улицу по соседству. Ласточка еще месяц приходила к нашему двору и призывно мычала. Но, отелившись в новом доме, признала и новых хозяев. Зорька долго время от времени сбегала и через все село приходила к нам. Мы запускали ее во двор, кормили и поили, а наутро хозяева забирали ее обратно. Корова на всю жизнь запоминает как свой дом то место, где она отелилась в первый раз.
31
В районный агропром откудато сверху спускались планы по сбору урожая и по применению химикатов. Химикаты – замкнутый круг. Вместе с посевным материалом много незаконных эмигрантов проникло в наши земли: и франтоватые жуки из штата Колорадо, и беглая саранча, и прочая насекомая нечисть. Чтобы защитить посевы, над ними распыляли пестициды. Откушав отравленных жучков, умирали птицы, естественные враги и ограничители численности вредителей. Следовательно, химикатов нужно было все больше и больше.
В один год, перед самым развалом Советского Союза с его агропромами, пришло указание по сверхинтенсивной обработке посевов. Местные агрономы качали головами и пытались что-то доказать на совещаниях, но решение не отменили. Химикаты сбрасывали с помощью самолетов сельхозавиации. Даже самая скромная высота, на которой в небе тарахтели «кукурузники», при слабом ветре, все же не могла гарантировать «точечного попадания» химикатов на поля. И яды покрыли траву вдоль посевов, дорог и даже на футбольном поле-пастбище. Ничего не знающие коровы продолжали жевать траву, и одна за другой стали падать на землю, мучительно умирая и с укором глядя в ближнее небо, где летали ласточки и «кукурузники», и с которого впервые тогда пролилась смерть.
Сначала люди перестали пускать коров на выпас. Но держать их день-деньской во дворе было нельзя, да и кормить нечем. Тогда это и началось…
Кровь, густая, почти черная кровь залила землю. Я хорошо помню, детьми мы играли около совхозной бойни, и я хорошо помню озера крови, над которой плотным звенящим облаком висел гнус.