Я был похоронен заживо. Записки дивизионного разведчика - стр. 36
– Почему ты не носишь знаки различия сержанта?
Приказал получить треугольники для петлиц и принять отделение. В мое отделение попали и два бывших курсанта полковой школы – Гриша Шевченко и Стрельников.
В одну из ночей нас подняли по тревоге. Сорокакилометровый марш – и мы на железнодорожной станции Ташкента. Здесь я должен рассказать об одном эпизоде, который немало тогда нас всех взволновал.
Была у нас лошадь по кличке Свинец. Конь со звериным характером. Он долго не поддавался объездке, но и после того, как его объездили, каждый раз хватал всадника за колено, пытаясь стащить с седла. А при приближении к нему любого солдата пытался, и иногда ему это удавалось, ударить копытом или схватить зубами. Попадал в переделки и я. Будучи как-то дневальным, я проходил между коновязями и вдруг, получив сильный удар в плечо, вылетел под ноги лошадям. А это Свинец, как только я с ним поравнялся, прыгнул на перекладину коновязи, пытаясь меня укусить. А укус лошади иногда заканчивается тем, что у жертвы вырывается кусок мяса. Я, к счастью, отделался большим синяком. Свинец не рассчитал, и укуса не получилось, только удар зубами. На мое счастье, не ударился я и об рельс противоположной коновязи. И такие или подобные происшествия случались со многими. И все-таки Свинца мы любили за его твердый характер, который он сохранил даже после кастрации. Так вот этот Свинец отказался входить в вагон. Многие лошади сначала не шли на погрузку, но когда перед такой строптивой лошадью в вагон спокойно входила другая лошадь, то и строптивая меняла свое поведение и поднималась, правда с большой осторожностью, на наклонный помост. А к некоторым упрямцам приходилось применять силу. Выше коленных суставов задних ног закладывалась веревка, и два или четыре человека, стоявших в дверях вагона, ее втаскивали. Применили этот метод и к Свинцу, но он сделал сильный прыжок в сторону, слетел с помоста и сломал ногу. Потом всю дорогу до прибытия на фронт каждого из нас не покидало чувство вины за случившееся.
Погрузили лошадей, имущество и сено, а огневики – пушки и передки. В каждый вагон с лошадьми разместили по четверо солдат, в том числе одного младшего командира, и паровоз дал гудок. Первые сотни километров пути проходили без каких-либо признаков войны. Крестьяне работали на полях. На станциях шла торговля местными товарами, продавали кумыс и даже самогонку. На остановках получали с кухни суп и кашу, кормили находившихся тут же в вагонах лошадей прессованным в кипы сеном и овсом и поили с железнодорожных колонок. Служба шла, а мы набирали ранее потерянные часы сна.