Я был похоронен заживо. Записки дивизионного разведчика - стр. 15
После проводки всех лошадей надо было протереть жгутами из сена. И только после этого нас вели в казарму. Но в казарму не пускал дежурный. Мы были грязные с ног до головы. На мойку и чистку сапог и обмундирования уходили драгоценные минуты, и все меньше оставалось времени на сон. Обычно второй раз мы ложились в 4–5 часов. Здесь отбоя не было, кто как управится. Засыпали быстро. На нарах у каждого из нас было место шириной сантиметров пятьдесят. Когда ложились, наши тела плотно прижимались друг к другу, и мы быстро согревались. Мы всегда шутили – «Поворачиваться по команде». Подъем, как всегда, был в 6 часов, без скидок на ночные работы.
В таком ритме и проходила служба два зимних месяца. Ташкентская зима – декабрь и январь. Шла напряженная учеба по специальности в условиях, приближенных к боевым, в основном в поле. В классе иногда занимались только радисты. Отрабатывали технику. Все другие взводы, разобрав приборы и оружие, уходили под дождь, а затем и под снег. Морозы в том году были для тех мест рекордные – до 20 градусов. Обмораживали носы и уши. Я уже упоминал Герасимова. Так вот он в такие морозы команду «Ложись!» кое-как выполнял, а выполнить команду «Встать!» ему часто не удавалось. Даже винтовка у него выпадала из рук. Мы отогревали ему руки, командиры надевали на него свои теплые перчатки – ничего не помогало. Он тут же опять замерзал.
Много времени уделялось строевым занятиям, конным и физкультуре. Все оставшееся личное время бойца, «мертвый» час и выходной день отдавались строительству конюшен. Подвозили и рубили солому. Разогревали битум. Перемешивали землю с соломой и битумом и набивали этой смесью полы стойл. К весне конюшни были готовы. Мы вздохнули с облегчением. Еще больше, наверное, были довольны наши друзья – лошади. Они перебрались под крышу.
Мы думали, закончим строительство – станет легче, но этого не случилось. Правда, стали давать время (один час) на самоподготовку – это те же занятия, только в классе. Но зато больше стало занятий по тактике и чаще стали поднимать по тревоге или для 40—50-километрового марша. В феврале – марте нам заменили материальную часть. Надо было ее осваивать.
Раньше у нас были 76-мм пушки и 122-мм гаубицы на деревянных колесах. Говорили, что они были в деле еще в Русско-японскую войну 1905 года. Теперь пушки заменили горно-вьючными. Заменили на горно-вьючное и все снаряжение. Даже кухни стали на вьюках. Только гаубицы остались прежние.
Много было разговоров, что вместо лошадей дадут мулов. Мы этого ожидали с трепетом. Как известно, мулы своенравны и не поддаются тренировкам. Но слухи не подтвердились. А может быть, начало войны не позволило осуществить планы. Лошадей же стало значительно больше. Теперь на каждую пушку полагалось по 24 лошади, и работы у огневиков прибавилось: каждый ухаживал сразу за двумя лошадьми.