Я буду рисовать только тебя - стр. 25
– Ну не нашел! И что?
– Что ж! Женщина всегда стремится быть такой, какой ее хотят видеть!
Я схватила подаренную мужем на День Рождения чашку и с размаху грохнула ее об пол.
И тут Алекс подскочил, как полоумный. Глаза бешеные, совершенно невменяемые, скулы острые, хоть хлеб нарезай.
У меня сердце ушло в пятки, стоило лишь взглянуть на мужа. Он словно кидался в драку. Собирался кого-то избить.
А муж схватил меня и принялся трясти, как тряпичную куклу. Было больно, страшно и очень обидно! Из горла вырвался надсадный крик. Муж потащил меня в ванную и швырнул коленями об кафель.
Я едва успела сгруппироваться – помогли йога и адреналин, который вдруг так ошпарил, что вся кожа загорелась.
Я закричала громче, а муж толкнул меня, и я едва не упала спиной в душевую кабинку, а головой – прямо на кран. Сама не знаю, как удержалась. Наверное, в последнюю минуту мой Ангел Хранитель очнулся и спас от неминуемой гибели.
Ужас захлестнул волной, испарина выступила на висках. Меня аж затрясло.
Узкий пятачок ванны. И бесноватый мужик перед глазами… Это сочетание мне не забыть еще долго.
И тут я увидела сына.
Он стоял возле дверей ванной и ошарашенно моргал. Шмыгал носом…
Начал что-то лепетать, и… Алекс вдруг остановился.
Его бешенство словно выключили. Сын стал тем рычагом, который меня выручил, спас от непоправимого. Не знаю, что сделал бы Алекс, не появись Матвей…
С минуту муж словно включался для нормальной жизни.
Взгляд стал более осмысленным, руки перестали сжиматься в кулаки.
Внезапно муж демонстративно собрал осколки и отправился на второй этаж...
Я поднялась наверх, увидела стеклянную горку под своим рабочим столом и горько заплакала.
Я чувствовала себя такой же горкой мусора, сломанной, униженной и растоптанной.
Я так радовалась тому, что Алекс решил устроить мне праздник! После того, как я месяц лечила его. Бегала больная в аптеку, с температурой, с раздирающей горло болью. Искала ему нужные препараты, которых нигде не было.
После того, как готовила ему бульоны, следила одна за ребенком.
У него же пневмония! А я переношу вирус в легкой форме!
И после всего этого, он посмел…
Алекс пришел, положил руку мне на плечо, но я отскочила словно ошпаренная.
Пальцы, что недавно сжимали мои руки стальными тисками и швыряли как тряпичную куклу были чужими, отвратительно гадкими.
На заднем фоне Матвей просил: «Папа, обними маму, погладь!»
А я чувствовала, что меня сломали. Морально.
Что больше никогда не смогу относиться к мужу, как прежде.
Он не попытался понять мою обиду. Не осознал, что поступил жестоко и несправедливо. Он сделал еще хуже.