Я буду любить тебя вечно - стр. 4
– Не нравится, барышня? – Бабка Нюра сверлила ее злобным взглядом. – Ишь, королева!
– Оставь ее, – коротко бросала мать. – Не хочет, да бог с ней! Проголодается – холодное съест.
Но Милочка не ела – на десять копеек покупала себе булочку с маком. Запивала газировкой из автомата. Да пропадите вы пропадом с вашими кашами!
Пенсию свою бабка Нюра копила, не отдавала. Оплачивала только «квартирные»: «Я у вас тут не за просто так – я на законных!» Но мать молчала – тетка и стирала, и гладила, и толкалась в очередях за продуктами. И как-никак, а готовила. Называла она Милочку Люськой. Так и орала в окно: «Люська, ты где?» Милочка злилась. Имя «Люська» казалось ей простым, каким-то шалавистым – что это за Люська? То ли дело Милочка! Настаивала на Милочке, а вредная бабка смеялась: «Милочка? Да так в деревне коров кличут! Выдумала чего – Милочка!»
А однажды… Стерва эта старая навсегда перечеркнула светлые Милочкины мечты – недобро усмехнувшись и глядя ей в глаза, вдруг выдала:
– Папашу своего ждешь?
Милочка затаила дыхание.
– А ты не жди, девка! Сгинул твой папаша – тю-тю! В тюрьме подох. Собаке – собачья смерть!
– В тюрьме? – глухо спросила Милочка. – В какой тюрьме, баба Нюра?
– В какой, какой? В обныкновенной! Куда людей содят! Нет, не людей – убийц и воров! Вот и папаша твой – убийца!
– Почему? – еще тише спросила Милочка. – Почему он убийца?
– А я почем знаю? – разозлилась Нюра. – Брата своего укокошил! Вот и сел, сволочь такая!
Милочка медленно встала из-за стола и вышла из комнаты.
Бабку Нюру она теперь ненавидела.
И самым страшным было то, что в тот день навсегда рухнули светлые Милочкины мечты. Мечты о том, что отец, папа, папочка, заберет ее из этого ада и пригласит, поведет в новую счастливую жизнь.
Нюра умерла, когда Милочке было двенадцать. Мать горевала: во-первых – единственная и последняя родня, а во-вторых – помощница. У самой сил ни на что не было – камволка забирала все.
Но задышалось им с Милочкой после этого легче. Нюрины накопления нашлись через полгода, когда наконец собрались выкидывать старую кровать. Нычку увидела Милочка – грубый шов на обратной стороне матраса.
Вспороли легко – а там… Куча денег! Красная от возбуждения мать в который раз пересчитывала потертые купюры и не верила своему счастью: «Дочь, а мы ж теперь богачи!»
И принималась мечтать:
– Купим кровать – тебе, новую! А я уж посплю на твоей! Поедем в Москву и справим пальто – мне и тебе, а? А давай холодильник? – вскрикивала мать, улегшись в постель. – А, Милунь? Надоело уж за окно! И будем как люди! А может, – мать замирала, словно боялась это произнести, – может, на море? Как думаешь, дочь?