Я, бабушка, Илико и Илларион - стр. 60
Илларион осторожно спустил с колен кошку и слегка подтолкнул ее. Софья пошла к окну. Илларион взглядом проводил ее, и я увидел, что он плачет.
Плакал и я. Плакал и радовался, что Илларион не видит моих слез.
Здравствуй, Илларион!
После операции Иллариону уже не сиделось в Тбилиси. Приближался март, и Иллариона тянуло в село – туда, где его ждали старая однорогая корова и неугомонный задира-петух, ждали родная земля и родное солнце, ждала весна – пора пробуждения жизни, пора труда и надежд.
Отпустить Иллариона домой одного я не мог: он все еще был очень слаб. Кроме того, старик пуще смерти боялся встречи с Илико. Я с плачем вымолил у декана двухдневный отпуск, и в тот же вечер мы отправились в деревню…
…Солнце только выкатилось из-за горы, когда мы подошли к нашему селу. Лениво лаяли уставшие от ночного бдения собаки. Умытые росой деревья кишели всякой птичьей мелюзгой. Над селом стлался легкий туман.
– Гляди, Зурикела, твоя бабушка уже на ногах! – сказал Илларион и показал рукой на струйку белого дыма, поднимавшуюся из трубы нашего дома. Я сорвался с места и с криком помчался вниз по косогору:
– Бабушка!.. Бабушка-а-а!..
Из дома, повязывая на ходу выцветший платок, вышла моя сгорбленная бабушка.
– Бабушка-а-а!
Бабушка приложила ладонь козырьком ко лбу. Несколько минут всматривалась вдаль, потом вдруг встрепенулась, засуетилась, что-то закричала и, раскинув руки, бросилась мне навстречу.
– Зурикела! Сыночек!..
Мы крепко обнялись. Потом я подхватил бабушку на руки и понес к дому.
– Сынок! Дорогой мой! Наконец-то! Боже мой, на кого ты стал похож?! Кожа да кости! Говорила ведь я: ученье хоть кого в бараний рог свернет! О господи…
– Как живешь, бабушка?
– Ты лучше о себе расскажи! Закончил учебу?
– Что ты, бабушка! Учеба только начинается!
– Бедная твоя бабушка! Ты что, один за всех должен учиться? Черт бы побрал твоего учителя! О чем он думает? Ты растолкуй ему, скажи – бабушка у меня больная, одинокая, старая, истомилась в ожидании – авось сжалится, изверг, ускорит твое обучение!
– Скажу, бабушка, обязательно скажу, – успокаиваю я бабушку.
Илларион стоит за моей спиной, качает головой и терпеливо ждет, когда я спущу бабушку на землю.
– Здравствуй, Ольга! – говорит он наконец.
– Илларион, родной, извини меня, ради бога! Совсем я обалдела от радости! Ну, как ты поживаешь? Как твой глаз?
– Какой глаз, Ольга? Нет больше у меня глаза!
– Ну тебя, старый черт!
– Ей-богу, Ольга!
– А это что? Разве это не глаз?
– Гм… Конечно, глаз… Такой, как у того высушенного ястреба, что висит на стене у Илико…