Я – алкоголичка Вера - стр. 3
***
– Пакостите помаленьку, мучачи?
Без стука вошёл отчим – тоже на удалёнке. Лёгким шлепком согнал Таньку из кресла, развалился, вытянул мускулистые джинсовые ноги. Подцепила же мать интересного молодого мужика. Танька на него тоже поставила: в эту четверть, сто пудов, затащит его в свою койку. А нет – ему хуже. За эти вот родственные шлепки по попе закатает самозваного папашу далеко и надолго. Успели ли деффки запечатлеть хлопок по попе, как очередное сексуальное растление несовершеннолетней падчерицы? Огрызнулась на отчима:
– Чё сразу пакостим-то?
– А вы на большее не способны. Ё-моё, смотрю на вас и удивляюсь. Вас же под микроскопом, как плесень, можно изучать – откуда такие взялись? Или по ярмаркам возить, как гомункулов.
Отчим повертел журнал с лакированной, в смугло-розовом мэйкапе, Бузовой на обложке, швырнул на пол.
– Гос-споди, почему у них у всех лица такие плоские? Знаете анекдот? Все думали, что это днище, но снизу постучала Бузова.
Зря он это, про плесень. И Олечку зря на пол бросил. Ладно, чувак. Месть – блюдо, которое хорошо в холодном виде.
А отчим заладил обычную шнягу. Ду-ду-ду, ду-ду-ду. Чтобы жалела мать, хоть капелька благодарности, помощь по дому… На свет родили, кормили-растили, обули-одели, выучили. Вон какие кобылы вымахали, сытые, жопастые.
– А я не просила рожать! – взвилась Танька. – Матери взбрендило ляльку себе завести, а может, папаша презик забыл надеть – а я за их хотелки отдувайся?! Да они за такую подлянку на коленях должны прощения просить и меня всю жизнь содержать. И вообще, не мать меня воспитала, а маленькая бабуля.
– И мы, и мы! – радостно защебетали деффки. – И мы не просили нас рожать! Игрушек себе нашли. А раз родили гомункулов – то и терпите, расхлёбывайте! Предохраняться надо было, таблетки пить, нечего теперь!
***
Елену Савельевну вывезли из рентген-кабинета на хлипкой, опасно кренящейся каталке. Трясясь от холода и страха под наброшенной курткой, сложив ладошки, молилась на трещину в оштукатуренном потолке: «Только не перелом! Господи, если ты есть, только не перелом!»
Бог был. Хирург вышел и озабоченно сказал: «Кости, связки целы, но ушиб нехороший. Недельку понаблюдаем в отделении».
И вот Елена Савельевна, для которой один день без ходьбы – вышвырнут из жизни, и вообще пытка и нож в сердце – лежит истуканом на койке. Изредка в ходунках проковыляет к раковине и в туалет. Ниже поясницы ощущение – будто голой попой примёрзла к железу.
Ладно хоть место у окна, почти как у монитора, с видом на оживлённую улицу. Сверстницы Елены Савельевны легкомысленно несутся на каблучках – и вот ведь ничего с ними не случается. Угораздило же Елену Савельевну оказаться именно в этом месте, в этот миг. Вот так одна роковая секунда вырывает человека из его планов на ближайший час, день, месяц, на год, из привычного образа жизни. А есть секунды, которые вырывают человека из жизни.