XXI век. Повести и рассказы - стр. 56
Так. Время… Время, слава богу, ещё есть. Присесть на минутку. Что ещё нужно? Автореферат. На месте. Носовой платок… Я что, собираюсь плакать? А, всё равно. Не плакать, так потеть. Что ещё, что ещё?.. Ах, да: очки же… Куда их черти занесли! Может, под кроватью? Что им там делать! Но где же тогда?
Халат валяется. Повесить? Да пусть валяется, пёс с ним. Нет, повешу… А что это там, в кармане? Надо же: очки. Откуда? Вечером я халат как будто не надевала…
Надо позавтракать. Но есть совсем не хочется. Выдержу так? Нет, всё-таки надо что-нибудь проглотить. Что бы я делала, если бы на свете не было шоколада!.. Господи, какие дурацкие мысли. А о чём будешь говорить сегодня? С чего хоть начинать-то будешь?.. Ой, мамочки, ни фига не помню! Башка пустая как турецкий барабан.
Да и хрен с ней, в конце концов. Сколько можно! Что-нибудь вякнем.
Как хорошо на улице. Солнышко. Асфальт умытый поблескивает. Клёны с чёрными стволами негромко разговаривают, листьями своими благородными покачивают. Троллейбус, вон, остановился. Чистенький, светлый. Влезть в него, да и махнуть отсюда к чёртовой бабушке. Побродить по усадьбе Кусково, в Новогиреево на прудах уточек покормить. Да мало ли куда ещё…
Они собираются нехотя, как будто из-под палки. Неведомский неслышно заходит в зал, садится где-то в стороне и сразу погружает свой массивный нос в принесённый им подмышкой журнал. Грузный Федотов с «бадиком» громыхает вдоль прохода и, добравшись до стола, сразу принимается пить минералку. Роза в своих лохмотьях усаживается у окна, не переставая что-то писать в толстой тетради. Онищенко в элегантном светлом костюме устраивается рядом с председательским местом. Говорят, стал, подлец, то и дело кидать «чёрные шары». Что б ему уехать на это время куда-нибудь на симпозиум! Нет, припёрся, засранец., по мою душу.
От этих мыслей отвлекает появление Леонида Валерьяновича, который прилетел из своего далёка для того, чтобы сыграть роль моего официального оппонента. Он – единственный, кто интересуется, нахожусь ли я в зале и вообще, существую ли в природе. Отыскав меня глазами, ободряюще улыбается и тут же отворачивается со строгим видом, дабы не давать пищу нежелательным суждениям.
Шеф со своей «зубочисткой» присаживается ближе к выходу. Он не переставая говорит ей что-то полушёпотом, и с моего места видно, как эта дура на глазах расцветает и начинает флюоресцировать.
Потихоньку в зал набираются аспиранты, командированные инженеры с периферии, студенты-старшекурсники и всякие праздношатающиеся. Ждут Ульянова. Он входит в сопровождении двух негроидов в чуднЫх, словно вязаных, шапочках. Не садясь за стол, подписывает какие-то бумаги, сердечно пожимает их фиолетовые руки и занимает председательское место.