XXI век. Повести и рассказы - стр. 44

– Пока!

Малиновая «девятка» ловко вклинивается между КамАЗами. Я возвращаюсь на лавочку, где уже нет никаких мужиков, и закуриваю сигарету. Вкус её оказывается отвратительным.

Из кабинета Дрондина доносятся звуки классической музыки. Знакомое всему миру «Лебединое озеро». Двое субподрядчиков, ожидающие в приёмной, негромко переговариваются между собой.

– С самого утра сегодня передают. Что это вдруг?

– Может, у них опять кто-то «крякнул»?

– Да вроде некому. Старички уже все подобрались как будто.

– Может, Мишка?

– Ми-ишка! Да он ещё всех нас переживёт.

– И на уши поставит.

– Нет. А всё-таки, в чём же дело?

Секретарша, появившаяся из-за двери, кивает мне:

– Проходите. Александр Иванович ждёт.

Под косыми взглядами обойдённых очередью «субчиков» прохожу в кабинет. Дрондин встаёт навстречу мне и, усадив в кресло, кивает на работающий телевизор.

– Как вам это нравится?

В недоумении пожимаю плечами.

– Какая-то заваруха. Я уже звонил в главк – там помалкивают. Мы. мол, не больше твоего знаем. Вот я вас и позвал, чтобы попросить: позвоните в ваш институт. Может, там, в Москве, что-нибудь скажут.

Сквозь шипение и треск до слёз любимой связи прорывается гортанный голос Сильвии.

– Люба? Здравствуй, Люба! Как ты там, на-а курорте? Шеф только вчера про тебя говорил. Что? Он сейчас у Ульянова, на Совете. Что-о? У на-ас? А у нас тут война. Горбачёва снимают.

Дрондин озадаченно смотрит на меня.

– Значит, всё? Побаловались демократией – и будет?

Я честно пытаюсь сообразить, чем моя жизнь теперь будет отличаться от той, что была, скажем, вчера. И с отчаянием вижу, что не могу.

В мастерской все сгрудились вокруг Захарыча.

– Слышал важное правительственное сообщение? – волнуется толпа.

– Слышал, – усмехается он, продолжая замерять штангенциркулем какую-то мелкую деталь.

– И что будет?

Вопрос на какое-то время повисает в воздухе. Наконец Захарыч откладывает штангенциркуль и машет рукой

– Этих ски-инут!

Слова звучат уверенно, даже обыденно, и толпа разжиживается и тает. Мужики уходят в курилку, ещё продолжая обсуждать события дня, но уже как-то лениво и между прочим – словно футбольный матч между двумя командами, случайно заехавшими бог весть откуда.

Захарыч поворачивается ко мне.

– Ну, что. Всё готово. Можете забирать!

Мой стенд красуется посредине пролёта и благоухает ещё не вполне просохшей краской. Когда эту махину грузят на платформу панелевоза, становится немного жутковато. Когда её водружают на выделенную мне площадку возле старой весовой, – ненадолго вспыхивает чувство причастности к чему-то грандиозному.