XXI век. Повести и рассказы - стр. 31
Он делает ещё одну неудачную попытку привлечь меня к себе. Я смотрю на него укоризненно, чувствуя, что краснею.
– Чего мы боимся? Вы не замужем, я не женат. И я уже не ваш студент.
Чего я боюсь? Эх, парень. Да именно того, что мешает тебе до сих пор перейти на «ты».
Он глубоко вздыхает и продолжает уже другим тоном.
– Решил, по вашему примеру, заняться наукой. Вот, хочу попросить дядьку, чтобы он договорился насчёт сдачи кандидатских где-нибудь… Словом, где можно. Вас этот вопрос интересует?
Я задумываюсь над неожиданно открывшейся возможностью, и он, воспользовавшись этим, всё-таки дотрагивается до моего голого плеча.
– Подождите меня здесь. Я мигом!
Клубы мурашек, сплетаясь со сладким дымом надежд и заманчивых перспектив, зудят во мне, и за этим зудом всё слабее слышатся исчезающе далёкие позывные внешнего мира со всеми его делами, хлопотами, доводами здравого смысла и жизненными расчётами.
– Он просит, чтобы вы зашли.
Он просит, чтобы я зашла. Он о-чень-про-сит-что-бы… Он-хо-чет-что-бы-я… Здравствуйте, Алексей Петрович. Ой, что вы! Спасибо. Мне очень приятно! Я и не думала, что вы заметите мой скромный вклад в это большое коллективное дело. Азимов хвалил? Он очень добр ко мне. Как и вы…
– Я договорился насчёт сдачи аспирантских экзаменов для двух наших сотрудников. В Челябинске. Вас это устраивает?
Мы оба помолчали. Он – выжидая, пока до меня дойдёт смысл сказанного, я – пока он поймёт, что этот смысл до меня уже дошёл.
Наконец он по-настоящему поднял на меня свои глаза.
– Вы, конечно, знаете, что Духовицкий – мой родственник.
И, не дожидаясь никаких подтверждений с моей стороны, без малейшей паузы продолжил:
– Хороший мальчик. Умный. И даже талантливый.
Что ж. Говорите, Алексей Петрович. Я, собственно, знаю всё, что вы мне сейчас скажете. Но вы всё равно говорите, не обращайте на меня внимания.
– Он бы уже давно закончил институт, если бы…
Шувалов потеребил в руках министерский телефонный справочник. Поискал для него на столе более удобное место и, не найдя, бросил на прежнее.
– Словом, парень видный. Молодой, горячий. Увлекающийся.
Я слепила из своей физиономии лицо сфинкса. Я не изменила бы этого выражения даже если мне, как сфинксу, снесли бы сейчас полморды.
– Короче, у меня к вам будет большая просьба, – выдохнул он наконец самое главное. – Вы присмотрите за ним там, в Челябинске. Чтобы он какой-нибудь фортель ещё не отбросил. А то ведь, знаете!.. На вид-то большой, а в жизненных делах ещё балбес балбесом. Родители за него волнуются. Они у него…
Только не надо смотреть на меня вот так, «со значением». Знаю я прекрасно, кто у него родители!