XX век как жизнь. Воспоминания - стр. 84
Это к вопросу об относительности демократии.
Смена партийного лидера в Советском Союзе вызвала бурную реакцию в братских странах и коммунистическом движении. Мне было поручено обобщить материал. Бумага у меня сохранилась, она датирована 29.Х.64 года. Читать ее сегодня трудно по причине партийно-кондового языка, который часто скрывает проблемы, вместо того чтобы выявлять их. В данном случае суть дела, если убрать дымовую завесу формулировок, можно было бы свести к двум тезисам.
1. На одном полюсе «международного коммунистического и рабочего движения» нажимали на недемократические методы смещения Хрущева и настаивали на подтверждении «линии XX и XXII съездов КПСС».
2. На другом полюсе выражали надежду, что уход Хрущева означает крах «ревизионистского курса КПСС» и ее сближение со сталинистской политикой Мао Цзэдуна.
В обоих случаях новое руководство КПСС – вполне «двух полюсное» по составу и настроениям – не было готово к откровенному разговору. Я понимал это, но все-таки надеялся на то, что в суматохе после пленума мои изыскания дойдут до начальства.
Не дошли.
По каким-то аппаратным соображениям первым читателем был Кусков. Читал внимательно. Реагировал выражением своей и без того выразительной физиономии. А на словах сообщил мне то, что он обычно в пьяном виде говорил Шахназарову: «Стратег ты блестящий, но тактик х…ый».
В общем, не решились расстраивать начальство.
Андропов, которому я все-таки через какое-то время показал свой opus, изрек: «Молодец Кусков!»
Характерный эпизод. Кадар прислал Нине Петровне Хрущевой красивую корзину с очень красивыми (и, думаю, очень вкусными) яблоками. Так, пока перепуганные чиновники решали – передавать или не передавать, яблоки пришли в негодность.
Параллельно с тревогами партийно-государственными в нашей консультантской группе были тревоги свои. Защита Бурлацким докторской диссертации была назначена на 16 октября. Тема, кажется, «Государство и коммунизм» или что-то около. Отпевание диктатуры пролетариата и воспевание общенародного государства. Цитаты Хрущева сплошь и рядом. И вдруг – цитат не стало. Слова остались, фразы есть, но цитат нет. Ибо Хрущев утратил статус цитатопроизводителя.
Что делать? Многие советовали отложить защиту. Но Федор рискнул. И победил. Не все члены ученого совета струсили. И не только победил, но и сэкономил. Традиционная большая пьянка была отменена. Гуляли консультанты. А их немного.
Прежде чем перейти к Брежневу, еще немного о Бурлацком.
Именно Феде принадлежит идея легализовать у нас политическую науку. Ситуация была парадоксальной. Марксистско-ленинская идеология была самой политизированной. Но в отличие от «западного мира» в нашем мире не признавалось существование политической науки как особой, специфической, имеющей свое содержание научной дисциплины. Бурлацкий первым, насколько мне известно, сообразил, что это обедняет нашу идеологию, нашу общественную науку.