Взорванное небо. Серия книг «Неизведанная планета Человек» - стр. 2
Матушка Прасковья проснулась как обычно рано, и к возвращению отца Михаила из церкви завтрак был готов. Иван Денисов закрыл глаза и прочёл молитву. Борода скрывала молодость священника, и ему приходилось приучать себя к степенности, чтобы не давать людям повода к снисходительности. Но дома, рядом с любимой, можно было быть самим собой, поэтому помолившись, он неожиданно рассмеялся и наклонился, целуя жену.
– Откликается? – спросил он, прикладывая ухо к животу беременной женщины. – Тихо… тихо… Благословение-то какое! Смотри, смотри, Прасковушка… Наш богатырь… Силён парень!
Толчки ребёночка, реально ощущаемые и приводящие в восторг будущего отца – не по службе, а по естеству – являли то чудо, в которое Иван Денисов верил свято и неистово. Чудо Господа! Чудо Жизни!
– Родной… А если девочка? Ну что, разве не полюбишь? – чуть слышно спросила матушка, молодая красивая женщина, возвеличенная самой природой до сана святого прозренческого материнства.
– Ну, что ты… Что ты! – успокоил её счастливый отец. – Бог знает, кого нам подарить! Как можно не принять Его Волю, родная моя?
Отец Михаил обнял и нежно поцеловал жену, после чего сел на своё место за столом. Некоторое время в чистой небольшой комнатке было тихо, и слышался только стук ложки Ивана Денисова, которой он касался тарелки, весело расправляясь с молочной гречневой кашей.
– А почему ты ничего не ешь? – вдруг с тревогой спросил он жену, увидев, что Прасковья, не отрываясь, смотрит на него без улыбки.
– Мне такой плохой сон приснился… такой плохой… И сейчас ещё не могу отойти, – печально проговорила она в ответ.
– Да глупость всё это, родная! Разве может сон рассказывать о реальности? Вот, Господи… Что за напасть? – он быстро перекрестился на икону с лампадой в углу. – Тебе нельзя думать ни о чём, что расстраивает – это плохо для ребёночка. Я рядом, Господь с нами. Что же может случиться?! Расскажи сон…
– Снится мне, как будто я большая птица… И лечу, лечу… прямо на солнце. И мне кто-то кричит, мол, тебе нельзя к солнцу, спалишь и себя и ребёночка. А я, радостная, не слушаю и всё лечу, лечу… Вдруг прямо в сердце мне вонзился солнечный луч, и я увидела, как осыпаются пёрышки с моих крыльев… И начинаю падать… Страшно, но ничего поделать не могу… Кричу, зову на помощь… Но только открываю рот, а произнести что-либо не получается. И знаю во сне, что мне надо докричаться до тебя, дать знак, чтобы услышал, потому что если услышишь, то и спасена буду… И вдруг вижу, как ты или не ты – как будто чужой, незнакомый… рубишь дерево… Молча, угрюмо… И чувствую, что если дерево упадёт, то тебя раздавит… Я ещё сильнее пытаюсь закричать… Но ни звука. Дерево медленно наклоняется и падает… Больше я ничего не увидела, потому что проснулась в ужасе. До сих пор чувствую этот страх.