Взгляд из тьмы - стр. 5
По всей видимости, недоумение, отразившееся на моем лице, говорило красноречивей любого молчания, и майор повернул экран планшета ко мне.
– Это запись с камеры видеонаблюдения, – пояснил полицейский, видя, что я по-прежнему ничего не понимаю. – Это крыша, – заскорузлый ноготь постучал по пластиковой поверхности, – запись сделана в час ноль три!
Я и полицейские, стоявшие рядом, молча воззрились в темный экран. Черно-белое прямоугольное изображение большим разрешением похвастаться не могло, но вполне отчетливо показывало крышу, и на пустынной крыше появился я. Или некто, находящийся в моем теле, – пришла в голову шальная мысль. Мои глаза… правильнее сказать – глаза того, другого человека, очень похожего на меня, были неестественно широко распахнуты и в этом взгляде читалась пустота.
– Узнаете себя? – поинтересовался майор, опуская локти на пыльную столешницу, отчего стол не выдержал и протяжно заскрипел.
Мое подсознание ответило честно, часто и отрицательно качая головой, а язык, как и положено именитому журналисту, нагло и бессовестно, коротко соврал, – узнаю!
– И я узнаю, – голос сделался властным, – это бессмысленно отрицать! – глаза майора под кустистыми бровями снова пристально взглянули на меня.
– Там еще одно видео, Евгений Петрович! – подал голос молодой паренек.
Майор потыкал толстым пальцем в дисплей планшета, ставя на паузу и снова запуская просмотр. Молодой не выдержал и подошел к начальнику, – с камеры соседнего дома, – пояснил он, запуская на дисплее следующую видеозапись.
На экране появилась отвесная стена семнадцатиэтажного дома, верхний край упирался в узкий парапет. Несколько секунд ничего не происходило, потом у парапета появился я – безразличный мужчина в футболке и шортах. На запись было очень страшно смотреть, но глаза не отрывались от матового дисплея. Я, или другой я – не знаю, как в данном случае правильно – подошел к краю крыши, и не задумываясь, перелез парапет.
Рядом послышалось сдавленное изумление, кто-то из полицейских проявил эмоции – вслух и не стесняясь в выражениях, а я продолжал не мигая смотреть, как мое собственное, безвольное тело, повинуясь гравитации, падает вниз. После такого падения невозможно выжить, но сделав в воздухе грациозный кувырок, я умудрился приземлиться на ноги – точно на карниз семнадцатого этажа.
Человек на карнизе постоял неподвижно, после чего резко вздрогнул и замахал рукой, а человек на стуле – в моем обличии – выдал непристойную для журналиста речь, – твою мать! – услышал я собственный приглушенный голос, и горячая струя вновь разлилась по обнаженным коленям. К счастью, на этот раз дело обошлось разлитым чаем…