Выстрел, который снес крышу - стр. 30
– Тогда вернись на место! – повелительным тоном сказала Маша.
И волосы ее снова мягкой волной растеклись по плечам, и руки расслабленно опустились. Спина ровная, одно бедро нарочно приподнято, чтобы подчеркнуть волнительные очертания роскошного тела. Платье на ней бархатное, темно-синего цвета, короткое, облегающее. Павел помнил, как она шла с ним под ручку в этом платье по главной улице города, как мужчины оборачивались вслед. Она была чертовски красива, его Маша… Но лучше бы она была уродиной, тогда бы не появился в ее жизни Юра, которого она полюбила наравне с мужем. А может, и вместо него. Тогда бы Павел не сидел в тюрьме, тогда бы не сходил с ума…
– Не надо меня лапать, понял? – набросилась на Торопова Маша, едва он вернулся на свою койку.
– Почему не надо! Ты же моя жена!
– А зачем ты в меня стрелял? Ты стрелял, ты уничтожил все!
– Тогда зачем ты приходишь ко мне?
– Чтобы ты знал, насколько гадко ты поступил!
– Я это давно уже понял.
– А не надо понимать! Надо осознавать! И душой осознавать, и телом… Скажи, ты жег себя каленым железом?
– Зачем?
– Как зачем? Чтобы наказать себя! Чтобы выжечь свою гордость, свою ревность!
– Я семь лет отсидел, тебе этого мало?
– Почему семь лет? Ты отсидел пять лет! И три года ты провел здесь, в этой больнице! Ты псих, Паша! Ты просто псих! – Маша презрительно выпятила нижнюю губу. – И ты навсегда здесь останешься!
– Не хочу я здесь оставаться! – обхватив голову руками, в отчаянии мотнул ею Торопов.
Если уж Маша говорит, что в психбольнице он провел три года, значит, это действительно так…
– А придется! Я буду приходить к тебе каждую ночь. Я буду стоять у тебя над душой. Над твоей больной душой! И ты не сможешь спрятаться от меня! И никакие клоуны тебя не спасут!..
– Ты жестокая!
– Я жестокая? – скривилась Маша. – И это говоришь мне ты! Тот, кто стрелял в меня! Ты убил Юру. А ведь я так его любила. Где он сейчас? Гниет в земле! А ты? Ты лежишь здесь живой и здоровый, сытый, в тепле, на мягкой постели… Ну, не совсем здоровый. Больной на всю голову! Но ведь живой же! А Юра… Как же я тебя ненавижу!
– Ты говорила, что любишь и его, и меня.
– Да, но тебя я еще и ненавижу! И хочу, чтобы ты мучился всю жизнь!
– Почему ты приходишь только по ночам?
– Я прихожу к тебе, когда ты спишь. Мне нравится тревожить твой сон.
– Ты не живая, в тебе нет тепла. Ты призрак!
– Нет, я живая… Может, тебе сказать, где я живу днем? И с кем?
– Скажи.
– С клоуном я живу.
– С каким клоуном? – встрепенулся Торопов.
– С тем, который Горуханова убил…
– Не было никакого Горуханова. Не было клоуна…