Высшая раса - стр. 20

– Очень хорошо, – кивнул немец. – Ты – хороший пленник. Второй вопрос – сколько войск сейчас в Вене?

– Капитан Радлов, двадцатая гвардейская стрелковая дивизия, – проговорил Петр четко.

Допрашивающий нахмурился:

– Ты что, большевистская свинья, не понял вопроса? Я спрашиваю, сколько войск в Вене?

– Капитан Радлов, двадцатая гвардейская стрелковая дивизия, – рявкнул Петр так, что в одном из углов заколыхалась паутина, а морщинистый бригаденфюрер поднял голову и с интересом посмотрел на пленника.

– Черт подери! Ну, ты сам напросился, – прошипел офицер и, повернувшись к азиату, перешел на язык, совершенно разведчику не знакомый.

Узкоглазый выслушал, кивнул. Он подошел к Петру спереди, поднял руки. Черные глаза влажно блеснули, и пальцы, жесткие, как сучки, коснулись висков пленника. Радлов ощутил нажатие, и тут же в голове словно разорвалась граната. По стенкам черепа изнутри ударило с такой силой, что показалось – еще миг, и кости не выдержат, треснут.

Глаза заволокла багровая пелена, и легкие отказались впускать в себя воздух.

Сквозь бьющие в ушах разрывы снарядов тяжелого калибра и плещущуюся за веками боль Петр слышал разговор:

– Отойдите, герр Лочи, – сказал, судя по голосу, морщинистый. – Мне не видно!

– Вы же знаете, он не понимает по-нашему, – отозвался офицер.

– Так переведите! А то я боюсь пропустить зрелище.

Боль отступала, но очень медленно и неохотно. Петр судорожно дышал, закрыв глаза и впившись пальцами в подлокотники. Когда сумел поднять веки, на лице бригаденфюрера увидел откровенное удовольствие. Азиат все так же равнодушно улыбался.

– Ты понял, что с тобой будет, если не станешь отвечать? – спросил допрашивающий офицер. – Повторяю вопрос – сколько русских войск в Вене?

– Капитан Радлов, двадцатая гвардейская стрелковая дивизия, – прохрипел Петр, ухитрившись при этом издевательски ухмыльнуться.

– Свинья! – Кулак офицера, затянутый в перчатку, пришел в соприкосновение с челюстью Петра. Было больно, но после предшествующих мучений – вполне терпимо.

– Спокойнее, герр Хольтц, – сказал морщинистый. – Пусть наш тибетский друг попробует еще что-нибудь.

Вновь зазвучала незнакомая речь. Петр закрыл глаза, готовясь к боли.

Пальцы-сучки на этот раз коснулись шеи. Последовал ряд нажатий, и позвоночник словно вспыхнул. Яростное жжение распространилось по всей его длине, от копчика до затылка, проникло во внутренности, где заполыхал настоящий пожар.

Петр изо всех сил сдерживал крик, что рвался через горло, как птица из ловушки. Руки и ноги дергались, а полоса на лбу впивалась в кожу, говоря о том, как напряжена шея. Будь путы менее прочными, пленник наверняка разорвал бы их.