Высшая несправедливость - стр. 15
– Чего надо? – крикнул с той стороны мужик, – мы гробовщиков не вызывали. Пошел отсюда!
Кое-что прояснилось: во-первых, он попал по адресу, а во-вторых парень на лестнице был агентом похоронного бюро, тем самым гробовщиком, коего безутешные родственники только что спустили с лестницы. Менты, как обычно, в своем репертуаре: сливают адреса покойников ритуальщикам за мзду малую. Денис постучал сильнее, и сказал, как мог спокойно:
– Я ищу родственников Натальи Росляковой. Я не гробовщик.
За дверью стало потише, вой немного стих, послышалось шарканье ног.
– Чего надо? – у говорившего явно заплетался язык, – менты уже приходили. Нам гроб не нужен.
– Я не мент, – Денис уже примеривался, как бы вынести эту дверь. Одного-двух ударов в область замка хватит, и старая фанера разлетится в щепки. Но начинать знакомство таким образом было бы по меньшей мере невежливо.
– И у меня нет гробов, – стараясь не выдать злость, добавил он, – я пришел поговорить о примирении и компенсации.
Створка приоткрылась, за ней показался седой коротышка в трениках и майке, с мятой заросшей рожей, от него разило перегаром и салом. Карлик тупо глянул на Дениса снизу-вверх, покачнулся.
– Чего тебе…
Денис аккуратно подвинул его к белому шкафу и оказался в прихожей, что больше напоминала пещеру. Темно, полно мешков и коробок, от них несет плесенью и картошкой, под ногами хрустит песок, громоздятся большие клетчатые сумки, пакеты, доски, еще черт знает какой хлам. Почти на самом верху сидит тощая полосатая кошка, при виде Дениса она выгнула спину и зашипела. Из кучи барахла выскочила еще одна, и принялась мяукать во всю зубастую пасть.
Мужик икнул, отклеился от шкафа, шагнул к Денису. И вдруг непонятным образом провалился с глаз долой, вот реально сгинул в этом самом шкафу, только створки мягко захлопнулись. Откуда-то справа выскочила тетка, тоже карликового роста, она едва доходила Денису до плеча. Красная, с кривыми зубами, растрепанная, она до того походила на ту, что Денис видел под колесами «форда», что стало не по себе. Денис оторопел на мгновение, и тетке этого хватило: она подлетела с воем и воплями, вцепилась в рукав его куртки так, что затрещала ткань:
– Убили, убили, доченьку мою, Наташеньку, – выла карлица, трясла патлами, закатывала крохотные глазки на оплывшей крохотной, точно детской физиономии, от нее разило перегаром. Кошки орали на два голоса, баба заходилась в истерике, куртка трещала, шов разошелся, из него полезли нитки. Денис перехватил карлицу за руку, сжал ей запястье не особо сильно, лишь бы отцепиться, а та заголосила еще сильнее, в дверь с площадки принялись долбить, неслись вопли и проклятия. Денис боролся с желанием заткнуть бабе рот, когда под ноги ему прыгнула кошка. Он отпихнул ее, та отлетела к шкафу и тоже потерялась там, как в черной дыре.