Высота Стекла - стр. 29
Крейцера все более относило в области «не впечатления», за которыми находилась только смертоносная синева. Он уже не думал «подвергнется ли он ее уничтожающим течениям или в силу своей рассредоточенности спасется», он просто отдался на волю случая.
Зыбкая почва в Оранжских землях не идет ни в какое сравнение с этими непомерными пустотами и той глубокой чернотой, окружавшей все. Они кажутся недвижимыми странниками, заснувшими монстрами невыразимого ужаса. Это темнота смотрит внутрь каждого, когда сознание пытается разогнуть свое сердце после очередного удара извне. Душа рядится в одежды из красного и белого потока, призывно виляя разросшимися морщинами, в чьих секретных трещинах виднеются слабые проблески чего-то деятельно-мирного. Это мудрость, объедки былой активности, густо заросшей пылью.
«Мне бы стать однажды… подобием настоящего человека, я бы смазал с лица Времени его мерзкую ухмылку. Я бы рассказал трем недоразумениям, в чем состояла их ошибка». – Проснулся Ян после очередного падения в темноту. – «Вдохновение для светлых голов, для небесных созданий, способных к чистым основам незамутненной любви».
Облачное тело Крейцера преодолело «Непомнящий рубеж», находившийся между космосом и синью, и сознание мужчины отключилось. Тот перешел во владение синевы.
Бродить по свету, принимать внутрь настойку из оранжевых сполохов искусственной радости – наилучшая ипостась для досточтимых особ, для сваленной мимоходным грехом развлеченческой цивилизации. Лучшее средство от хандры – сальто через жесткие перила Высоты Стекла. Прыжок в темные недра Земли – это смелость, это олицетворение любви ко свободе.
«Понимаешь, Ян, твое сознание способно вытащить на свет целое Невозможное. Понимаешь всю прелесть своего положения, мрачная ты голова?» – мыслило нечто, остатком оседая на кружке с чаем.
Ширк-ширк, триумф-марафет, книги падают с четверичных полок.
Находясь в подобии забытья, Глорис смотрела на развернувшуюся перед ее взором светящуюся ленту, которая состояла из различных кадров. Двигалась только она, эта лента, а все остальное застыло на манер льдистой паузы.
«Фери уже давно должен был вернуться, а его все нет и нет», – проносилось в сознании девушки. – «Наверно, Время тому еще не пришло», – заключила она, глядя на кино перед собой. А кадры все двигались, показывая на чудное завывание некоего Нексуса.
Каждый кадр был подписан и потому как движение ленты было очень протяженным в пространстве, то не составляло труда читать эти надписи. «Как смешно изогнулся его рот в немом крике» – подметила Глорис, глядя на пришельца в объедках синей тоски. Девушка не замечала, как стала распадаться на тонкие нити какого-то шелкового недоразумения.